– Мне это совершенно не нравится! – вскричал прусский министр, для большей убедительности вскочив на ноги.

Все взгляды устремились на него.

А Джулии понравилось, как он ее целовал?

– Да, еще, пожалуйста, – сказала баронесса, и Стивен, вернувшись к действительности, увидел, что лакей наполняет ее бокал яркой рубиновой жидкостью.

Джулия не противилась поцелую. Стивен почувствовал желание, отчетливо понимая, что возбуждение в гостиной австрийского посла – явление, мягко говоря, неуместное. Он улыбнулся, удивляясь собственной глупости, и баронесса улыбнулась в ответ. Желание моментально исчезло.

Когда принесли новое блюдо – цыпленка, хотя это могла быть и более экзотическая птица, например фазан, в соусе из ежевики, – Стивен понял, что не может дождаться встречи с Джулией. Он должен увидеть ее сегодня же вечером. В дипломатии иногда бывает целесообразно представить свое видение проблемы и ждать реакции. Дипломат должен быть терпеливым. Он нахмурился. Дипломат также должен быть готов к плохим новостям и встретить их хладнокровно.

– Терпение – самая утомительная добродетель, не правда ли, милорд? – спросила баронесса, заметив, что лакеи несут следующую перемену блюд.

– Вы не любите фасоль, баронесса? – вежливо спросил Стивен, идентифицировав овощи под толстым слоем соуса.

– Люблю, но я хочу десерт, а до него еще очень далеко.

– Еще четыре… нет, пожалуй, шесть блюд, – усмехнулся Стивен.

– Невозможно! – закатила она глаза.

Стивен был с ней полностью согласен. Он ел, не ощущая вкуса блюд, поддерживал светский разговор, не понимая смысла, и ждал, когда можно будет уйти к Джулии.

Остаток вечера превратился в одно расплывчатое смазанное пятно. Наконец измученная Джулия оказалась в экипаже, который вез ее домой. День оказался в высшей степени богатым событиями. Она подстрелила человека в парке, целовалась со Стивеном Айвзом и, наконец, стала свидетельницей и в некоторой степени участницей шантажа французами всего британского посольства, от лорда Каслри и герцога Веллингтона до Стивена и ее самой.

Ей хотелось выглянуть из окошка экипажа. Возможно, она увидит полную луну, или пролетающую комету, или какой-нибудь другой знак приближающейся катастрофы.

Что станет делать Каслри, когда она передаст ему письмо? Если решит проигнорировать его, все британское посольство покроет себя позором, ведь в этом случае Талейран распространит шокирующие слухи о Веллингтоне. Если министр примет дружбу коварного француза, то, как и вся британская делегация, окажется под подозрением других делегатов. Добрая воля Каслри и обширные связи, которыми он сумел обзавестись за последние месяцы, рухнут под грузом обвинений. Удивительно, какой вред могут принести несколько документов и писем, равно как и вовремя пущенный слух. Опасность была чрезвычайно велика. Многие государства противились усиливающейся власти Британии. Если ситуация действительно приведет к войне, как и предсказал Талейран, это будет выглядеть как ошибка британцев.

И Стивен окажется в гуще событий, опозоренный и обесчещенный, как и она. Она – виновница многих несчастий. Дэвид мертв из-за ее глупого желания почувствовать, что такое настоящий поцелуй. А теперь угроза нависла над Стивеном.

Неужели ее поцелуи всегда будут столь губительны?

Джулия закрыла глаза и прижала руку к ледяному комку страха в своей груди, который отказывался таять. Стивен не заслужил такой участи всего лишь потому, что поцеловал ее. Тогда ему показалось, что он любит ее. Любит ли? И что он скажет сейчас?

Должен существовать способ перехитрить Талейрана.

Но кто она такая? Всего лишь падшая женщина. Пусть так, но она не позволит случиться еще одному несчастью.

Пошел снег. Томас чувствовал, как холодные хлопья тают на щеках. Сейчас он предпочел бы оказаться дома – у камина, с большим стаканом виски, – но рядом с ним стоял Эрик. Можно было не сомневаться, что у короля воров в карманах пара пистолетов, а в сапоге – нож. И Донован находился в опасности.

– Вы готовы? – спросил Эрик. Его тон был любезным, будто они собирались на приятную прогулку, а не ввязывались в авантюру, которая могла привести Томаса на виселицу. – Как только стража отвернется, входите и огибайте дворец сзади. Там есть терраса. Вы заберетесь на второй этаж.

– Да понял я, понял, – пробурчал Томас, хотя вовсе не был в этом уверен. Сколько трудностей ждет его впереди? В свое время ему пришлось взломать сейф брата, скрытый семейным портретом в кабинете. У каждого лорда в Англии есть сейф, спрятанный за портретом – семейным или его собственным – или за унылым пейзажем. Томас сомневался, что лорд Каслри привез собственный портрет из Лондона, чтобы водрузить в посольстве. В Вене полно великолепных художников, исполняющих официальные портреты.

Надо только найти правильную картину и открыть спрятанный за ней сейф. Эти слова Томас мысленно повторял про себя, искренне надеясь, что дело не сулит катастрофы.

– Войдя в библиотеку, сразу начинайте искать сейф, – продолжал поучать Эрик.

Только это будет не в библиотеке, а в личных апартаментах лорда Каслри наверху. Оставалось надеяться, что в гостиной, а не в спальне. Томас представил себе, как его светлость сидит в постели и молча, с презрением, следит за действиями воришки.

Эрик не сомневался: Томас понимает образ мыслей английских аристократов и может легко догадаться, где они прячут ценности. Томас не разубеждал нового «друга», поскольку это сохраняло жизнь Доновану. Но здесь все обстояло не так, как в обычном доме обычного английского аристократа. Здесь прятали не только бриллианты, но и тайны, и эти тайны были намного более ценными. Если Эрик это знает…

– Если в сейфе окажутся какие-нибудь официальные бумаги, принесите их тоже, – сказал Эрик, будто читая его мысли.

Томас промолчал. Он чувствовал, что, несмотря на холод, по его спине стекает пот.

– У вас при себе часы? – спросил Эрик. – Могу я на них взглянуть?

Томасу была ненавистна мысль, что милая семейная реликвия окажется в загребущих лапах вора.

– Хотите узнать, который час?

Эрик скрипнул зубами.

– Я всего лишь хотел понять, почему человек способен вовлечь себя в большие неприятности, пойти на столь глупый риск ради того, кого он даже не знает.

– Мне казалось, Робин Гуд проявлял рыцарство к дамам и к бедным.

Эрик холодно засмеялся.

– Я человек практичный. Рыцарство может довести до беды. Достаточно вспомнить обо всех мертвых героях на полях сражений, которые воевали и погибали как рыцари. Глупцы. Все до одного.

– Вы были солдатом? – спросил Томас.

Эрик хмыкнул.