— Тогда давай знакомиться, раз первое. Расскажи мне о себе.

— А что есть что-то, чего теща еще обо мне не знает? — улыбнулся Ромка, но в глазах промелькнуло недовольство.

Конечно, понятна его реакция, никому не понравится, когда твою жизнь изучают под микроскопом, уж мне ли этого не знать. С того похищения моя жизнь превратилась в жизнь хомяка в клетке. Все по расписанию и под постоянным контролем, и это была еще одна причина, по которой Андрей не спешил. Да и никто бы не согласился на такое. Поэтому он был моим единственным вариантом, но и он тянул как мог этого дня, когда и в его жизни не будет секретов для мамы.

— Ром, мама изучала только то, что я просила, это работа базы. В твою личную жизнь она заглянула, только когда… когда у меня в крови нашли наркотик. Этот вечер она изучила посекундно. Она не могла иначе…

— Прости, — неожиданно отреагировал Ромка, из всей речи заострив внимание только на мне. — Я очень виноват, Стефи и я приехал, чтобы рассказать тебе, но оказалось, что ты знаешь больше меня. Прости, не уберег тебя…

— Это не самое страшное, Ромашка. Больше всего меня смущает, что ты был женат еще совсем недавно. Вдруг у тебя к бывшей чувства не остыли? — перевела я неприятную тему, сводя все к шутке. Но, как говорится, в каждой шутке… Я как истинная влюбленная женщина очень хотела услышать его признание к бывшей ненормальной жене Стефании Браун.

— Да, ты права, с моей женой лучше не связываться, раскатает не моргнув глазом. С легкой улыбкой и шкодными ямочками, одним взмахом ресниц уронит на колени и исчезнет утром.

Ромка улыбнулся, когда я забралась на сиденье с ногами, чтобы уютнее устроиться в его руках, деланно-недовольно закатывая глаза, когда я все-таки распахнула его халат, разглядывая след от удара шокером.

След остался красноватыми пятнами, но Ромка, привыкший к многочисленным травмам, даже не смотрел, как я глажу и дую зачем-то на покрасневшую кожу, но по заднице хлопнул, когда я завертелась в поисках аптечки, рыкнув на меня угомониться и вернуться в его лапы. «На место», — сказал. И у меня столько радости от того, что мое место в его ручищах, что я послушно прилипла к нему обратно.

От водителя и телохранителя нас отделяла тонкая перегородка, поэтому Ромка вел себя прилично и просто болтал со мной. Оказалось, он очень хорошо знает историю, поведал мне тайны колонн Исаакиевского собора, и мы успели поспорить, закопаны здания по цокольные окна или их изначально так строили, что пол-окна под землей.

Я смотрела на него и понимала, что даже с Андреем мне никогда не было так интересно и весело. И рядом с Андреем я никогда не вела себя так глупо, послушной дурочкой заглядывая в Ромкины синие глаза, и внутри все трепетало от его нежных поцелуев.

Мы в халатах и тапочках бегали по улицам, заставляя Олега кружить вокруг нас и отворачиваться, когда мы целуемся. Выпили с чижиком шампанского, загадывая желания и бросая монеты на бедную пташку. Я ни разу не попала, а Ромашка почти все, но что загадывал, мне не рассказал. Вредина.

Ромка столько историй из своей сумасшедшей жизни мне поведал, что даже я, у которой ни в чем материальном не было отказа, завидовала. Его свободе, возможности делать все, что ему захочется, без ограничений и семейного кодекса. Про деда своего хитровыдуманного, оказывается, у нас с Ромой в этом совпадение. Он любит своего деда Марка, как я деда Леона.

— Теперь понятно, почему ты такой разнузданный! Привык с детства к излишнему вниманию и вседозволенности! — прищурила я глаза на его рассказ о своем безоблачном детстве и юности в обеспеченной семье, в которой его никто не контролировал. Свобода, и можно все, что в голову лихую взбредет. Его родители те еще чокнутые и сами, оказывается, по молодости чудили.

— Понятно. И девушки по таким как ты с ума сходят. Квартира, машина и член с пол-аршина, — не сдержалась я от ревностного укора.

Ромка хохотал надо мной, кружа под звездным небом, и со своей обычной наглостью заявил:

— Квартира и машина в Москве, а все остальное в твоем распоряжении, детка!

— Не детка, а Стефи-и-и, — передразнила я его хриплый стон, когда он кончал сегодня.

— Да… моя дрянная девчонка, Стефи-и-и.

Я не возражала. Во-первых, мне нравились его грязные словечки, потому что только он мог их так произносить — волнующе, и от такой интонации меня только в жар бросает, а никак не в обиду. И, во-вторых, он прав. Я знаю, что он понимает прекрасно, что в моих силах и возможностях было в Вегасе прекратить весь тот цирк в любую минуту, но я не стала этого делать, воспользовавшись его состоянием в своих корыстных целях.

Ромка все прекрасно понимает, он достаточно знает обо мне и о моей семье, чтобы заблуждаться, что я не смогла бы его остановить. Смогла бы все. Если бы знала, что он не студент, живущий в Штатах, такой же, как и все остальные в его компании. Скорее всего, тогда я бы просто ушла и не вмешивалась в его пьяные приключения. Но он наврал мне там и за это поплатился.

— Ромка, а я завтра… то есть уже сегодня, не смогу весь день с тобой быть. Я еду провожать Лену.

— Подружку? Уезжает надолго? — помрачнел Ромка, и мне было приятно, что он сожалеет о времени, что мы не сможем провести вместе.

— Да, домой. Она в Америке живет. Аристовы жили в Италии долгое время, а когда переезжали в Россию, Ленточка не захотела бросать школу там и друзей. Осталась жить у родственников. После школы поступила в универ в Штатах, учится сейчас там.

Халаты были безнадежно испачканы о стены переулков, что мы встречали, прогуливаясь от набережной до Дворцовой Площади. И неожиданно нашли очень похожую стену из кирпича, с тупиковым переулком и спускающимися в него ржавыми пожарными лестницами.

И даже фонарь светит таким же желтым светом, пятном освещая темную стену. Водитель переулок перекрыл машиной и, врубив нам старый трек Монатика «Кружит», умотал вместе с Олегом с наших глаз.

И у меня и правда в этот момент все вокруг Ромки кружит. Смесь воспоминаний того пьяного вечера и ощущений волшебства этой ночи. И не знаю, как Ромка, но мой эмоциональный след ворвался ярким лучом желтого света, возвращая меня в Вегас, но уже с другим Ромкой, с тем, которого люблю. В таких же жарких объятьях и наглых руках, требовательно сжимающих мою грудь, с теми же сумасшедшими, безудержными поцелуями жадных губ.

Ромка снова стал горячий, как песок под тропическим солнцем в полдень, его тяжелая эрекция уже в полной готовности оттягивала полы халата.

— Маньяк махровый! — прошептала я, пытаясь вдохнуть больше прохладного ночного воздуха.

— А ты ведь это мне уже говорила! — вспомнил Ромка неожиданно.

— Да, после твоих приставаний в переулке, а ты сказал, что после регистрации затащишь меня в этот переулок, развернешь лицом к стене, закроешь рот ладонью, чтобы никто не услышал моих криков и стонов, и трахнешь меня сзади, быстро, глубоко, так что у меня в глазах потемнеет, когда ты будешь…