— Анька, забери Рекса! — приказала Инна, чувствуя спиной его взгляд, от которого ее коробило. Женщине казалось, что пес все понимал и вопрошал: «Что ж ты так?»

А потом… Потом этот взгляд остановил ее руку, уже тянущуюся к вороту дочки. Рекс тихо зарычал и оскалился. Но не только рычание остановило Инну — было еще что-то в холодном воздухе дома — теплое, нежное, едва заметное дуновение, коснувшееся ее лица. Да, оно действительно было, это дуновение. Ласковое, живое. Оно будто шептало: «Оставь их». И она оставила…

Уже дома, под ворчание Виктора о том, что дочка ее в грош не ставит, что она идет у соплячки на поводу, женщина выпила рюмку, потом еще и еще, пока хмель насквозь не прошил ее мозг и не остановил мысли. Последней из них была: «Ну почему у меня все так? Почему?» Инна вздохнула, всхлипнула, вытерла выкатившуюся слезу, буркнула: «Пропади все пропадом», нетвердой рукой захотела налить еще — на дне чуть-чуть осталось, — но бутылка выскользнула из рук, стукнулась о тарелку с остатками курицы и замерла на боку между тарелкой и сахарницей.

В первое же утро Аня выпустила Рекса во двор, включила чайник, в холодильник заглянула — там еды полно. И вдруг слышит — калитка стукнула. В окно выглянула — никого. Вышла на крыльцо — нет Рекса. Его следы ведут к калитке, он еще малышом научился открывать ее лапой. Аня выбежала на улицу — пусто, только вдали кто-то дорожку от снега расчищает. Пожала плечами и в дом вернулась. Только села чай пить, как приходит соседка, дальняя родственница, мол, пора Андреичу завтрак нести. Аня положила в два пакета приготовленную с вечера еду, и они пошли на кладбище. По дороге к ним присоединились еще несколько человек. И только подошли к воротам кладбища, как Аня увидела Рекса. Он на дедовой могиле лежал.

Аня рассказала об этом маме по телефону, и Инна горько заплакала. Навзрыд. И трубку бросила.

Рекс пролежал на могиле восемь суток. Аня пыталась подсунуть под него одеяло, но он снова сползал на землю. Он ничего не ел и не пил. Селяне не удивлялись — они уже привыкли к преданности Рексов. Благо было тепло, почти как ранней весной.

На девятые сутки пес пришел домой. Худой, трясущийся. Поел, упал на подстилку и поднялся только на следующее утро. Больше он на кладбище не ходил. Перед возвращением домой Аня обустроила Рексу теплый угол: отволокла в сарай летнюю будку, обложила ее соломой и одеялами и попросила соседку кормить пса и присматривать за ним. Приезжала девочка раз в два-три дня, привозила готовую кашу, кости. Иногда мама присоединялась к Ане, и, что странно, в доме деда она была совсем другой, ее будто подменяли. Голос становился мягче, она улыбалась по-другому, лучезарно, что ли… Спина выпрямлялась, напряженные плечи расслаблялись.

— А давай поселимся здесь навсегда! — сказала однажды мама (и Аня заметила в ее глазах то, чего уже давно не видела, — мечту).

Сказала и принялась ходить по дому.

— …Тут можно жить… Еще как можно! — крикнула Инна из большой комнаты. — Надо будет окна поставить металлопластиковые, обои новые поклеить, ванну на душевую кабину заменить, это гигиеничнее…

И еще, как стемнеет, мама убегала на полчаса, не больше. Бросит: «Я скоро…» — и шмыг за дверь. Ее ничто не останавливало — ни вьюга, ни ливень, ни ветер. Аня не спрашивала, куда мама ходит, она и так знала, да и все село знало: Инна бегала к дому мальчика, с которым когда-то дружила…

Ровно через шесть месяцев, летом, Инна продала дом. Продала довольно удачно и разрешила Ане забрать Рекса в квартиру — она к нему уже прикипела душой. Виктор поддакнул, мол, теперь можно не бояться грабителей, и судьба Рекса была решена. Что-то из мебели тоже продали. Оставшиеся дрова достались новым хозяевам. Холодильник, телевизор, стиральную машину, книги и все, что могло пригодиться, Инна и Виктор забрали. Книги и любимое кресло дедушки Аня забрала в их с Женькой комнату — правда, большинство книг пришлось сложить в коробку из-под стиральной машины и оставить на балконе.

— Книжный шкаф купим, но не сейчас, — сказала мама.

Внезапно скончалась баба Вера. Вова, брат Виктора, прямо на поминках объявил, что Витя может губу на начальственную квартиру не раскатывать, потому как квартира со всем добром уже давно на него оформлена. Витя такого вынести не мог, обматерил братца, и они уехали в Харьков.

И тут началось что-то странное — с невероятной скоростью у них в доме стали появляться новые вещи: платья, обувь, костюмы, сумки, посуда, люстры, гардины. Отчим купил себе увесистое золотое кольцо, цепь на шею, немного тоньше той, на которую сажают собак, и золотые часы. Инна в новом приступе «золотой лихорадки» ему не уступала и купила серьги — большие, узорчатые, дутые, с зелеными камнями. Мочки ее ушей сильно растянулись. «Завтра едем смотреть машину» — пронеслось по квартире, и вскоре возле их подъезда появился «форд». Покупку обмывали почти неделю, а потом Инна и Виктор, взяв Женьку, укатили к морю, оставив Ане деньги на продукты. Поехать вместе с ними ей не предложили — она же должна присматривать за Рексом. Да она б и не поехала.

— Собаку в нашу комнату не пускай, в дом никого не приводи. Чтобы подружек твоих тут не было — они так и смотрят, где что плохо лежит. — Мама помахала перед носом у Ани указательным пальцем. — Имей в виду: соседи мне все расскажут.

Насчет того, что подружки «смотрят, где что плохо лежит», — чистая правда. В Аниной школе процветало воровство: то ручку сопрут, то деньги, то чистую тетрадь. У одного пацана даже кроссовки украли. Но волноваться по поводу того, что Аня приведет кого-то в дом, не стоило — подружек у нее не было, кроме одной, да и та скорее не подруга, а так, приятельница.

Аня помахала вслед машине, вернулась домой, навела порядок и отправилась с Рексом в магазин, в котором дедушка работал. Привязала собаку к перилам у входа, приказала ей сидеть и ждать и вошла в широкие стеклянные двери.

Идет Аня, тележку перед собой толкает, а навстречу ей — девчонка из параллельного класса, Маша, загорелая, в ярком сарафане, с модным маникюром и в черных очках. Остановилась, очки сняла и глаза выпучила:

— Ой, привет! А ты чего такая бледная? Я вчера только из Сочи приехала. Там такое море, такое солнце! — Маша глаза закатывает. — Мы на нашем «мерседесе» ездили. А ты была в Сочи?

— Нет, не была.

У Машки глаза по пять копеек:

— Как это не была?

— Очень просто, — процедила Аня сквозь зубы, тележку толкнула и дальше пошла.

Но Маша все равно за ней потащилась.

— Смотри, какой мне мама лак подарила! — и свои пальцы Ане под нос тычет.

— Я бы таким лаком ни за что ногти не накрасила. — Аня отворачивается и берет с полки пол-литровый пакетик кефира.

Неправда все это — она бы любым лаком ногти накрасила, но мама категорически запретила брать ее лак. А уж подарить… Отношения между ними в последнее время стали хуже некуда. Ну и ладно!

— Еще как накрасила бы! — Машка лезет Ане на глаза. — Тебе, Анька, просто завидно! Я все знаю! Знаю, что твои уехали на машине на море, а тебя не взяли! И вообще, — она брезгливо морщится, — «форд» — это не машина, мой папа ни за что бы такую не купил!