Думаю, мы на аллее крыс,

Где мертвые лишились своих костей.

Т. С. Элиот

Цель здравого смысла в том, чтобы научиться быть счастливым, а для этого просто нужно непредвзято ко всему относиться…

Счастье измеряет, насколько человек умен.

Из письма Нинон де Ланкло

Он почтенный джентльмен, но так и не позволил мне его любить… Женщины никогда не чувствуют себя раскованно, за исключением тех случаев, когда находятся в обществе тех, кто эмоционально рискует с ними.

Нинон де Ланкло о герцоге де Шуазеле

А что об этом говорит Нинон?

Людовик XIV

На рассвете Нинон наконец съехала на обочину у какого-то безымянного городка. Я на своем внедорожнике сделал то же самое. Мы путешествовали с выключенными фарами. Нам обоим они были не нужны.

Она медленно вылезла и потянулась, разминая затекшие мышцы. И направилась ко мне. В лучах восходящего солнца ее глаза полыхали черным пламенем. Она двигалась все также грациозно, но что-то подсказывало мне, что тело ее все разбито. Как и мое. Мы ехали по бездорожью на машинах с очень слабыми амортизаторами. Помимо того я чувствовал, что она еще чем-то обеспокоена. Надеюсь, это не первые позывы напиться крови.

Путешествуя по жизни, мы вольны сами выбирать, что делать, чтобы извлечь из ситуации максимальную пользу, но дорога, по которой мы путешествуем, предопределена Судьбой. Нам досталась дорога не из легких — вся в ухабах и колдобинах. Я уже неоднократно это говорил, повторю и сейчас: Судьба — стерва, каких мало. Но больше всего меня угнетало чувство беспомощности от того, что я никак не мог облегчить ни свой путь, ни путь Нинон.

— Добро пожаловать в Чистилище! Господа туристы, выстраивайтесь в ряд справа, — проворчал я, выполняя нехитрую разминку, чтобы как-то привести себя в тонус. Я смотрел, как медленно поднимается солнце, словно черная рука какого-то темного божества пытается затолкать его назад за горизонт, чтобы продлить время царствования темных сил. Признаться, мысль о том, что в нашу и без того непростую ситуацию может вмешаться еще какое-нибудь божество, изрядно меня встревожила.

Город отнюдь не радовал взор. Название Чистилище как нельзя лучше ему подходило. Даже в преисподней отвергли это место. Оно было пыльным, заброшенным — «ничейная земля». Здесь даже скорпионы не водились. Мне еще не приходилось бывать в более безжизненном месте, и я терялся в догадках, почему Нинон вдруг решила здесь остановиться.

— Да, место действительно жуткое, но как раз в духе Сен-Жермена. Я думаю, нам следует ненадолго здесь задержаться и посмотреть, что произойдет. Не вынимай ключ из замка зажигания.

Я не стал спорить. Это было как раз то место, которое хотелось покинуть как можно скорее.

Мы решили пройтись. Не спеша. Сейчас мне уже сложно объяснить, почему в тот момент брошенный городок казался таким жутким. Конечно, фундамент зданий просел, углы пообтрепал ветер, куски самана облупились, повисли на стенах шелухой, но таких оставленных городов были сотни, и ни один из них не внушал мне смутного беспокойства, как этот. Наверное, на меня давила мертвая тишина, что царила там, — и дело было не только в отсутствии людей. Тишину не нарушали даже крики птиц, ищущих пропитание, повизгивания и лай бродячих собак. Только ленивое дуновение ветра, который крался между домами подобно осторожному коту, оставляя после себя все то же мертвое оцепенение.

Нинон наклонилась и зачерпнула горсть пыли вперемешку с сухими листьями. Она поднесла руку к лицу и принюхалась.

— Так, что тут у нас? Чемерица, воронец, белладонна. Да, он уже успел здесь побывать — лазил по могилам. Он явно усовершенствовал методику своего отца. Диппель в свое время копал наугад. А Сен-Жермен научился с помощью магии проводить массовые эксгумации. Давай поищем кладбище. Думаю, оно опустело.

Она медленно повернулась и остановилась, окидывая пристальным взглядом призрачные асфодели, которые кольцом окружали город. Их серые лепестки шевелились, хотя я не чувствовал ветра. Наверное, они оплакивали своих товарищей, которые погибли под колесами наших машин.

— Опустело? Ты хочешь сказать, что… они все?

— Да, он поднимал мертвых. Вызывал зомби. В отличие от отца, ему больше не нужно их выкапывать, чтобы провести обряд. Он нашел способ заставить гору идти к Магомету. — Она ткнула пальцем. — Видишь вон там развороченные могильные плиты? Они почернели от ударов молний. Кажется, я догадываюсь, чем он тут занимался, пока мы играли в кошки-мышки с Дымящимся Зеркалом. Можно подумать, это место и без того не было достаточно зловещим. Я только надеюсь, что он делал это не для каких-то конкретных целей.

Зловещее место… Так назвала его Нинон. Думаю, это еще мягко сказано. Здесь было нечто большее, нежели просто отсутствие гражданской гордости. Если честно, это выглядело так, словно преисподняя выпустила щупальца в пустыню, а затем, пристыженная, втянула их назад. Да и пахло тоже соответствующим образом — я почуял это, когда коварный ветер стал дуть на запад.

— Зачем? — спросил я растерянно. — И где сейчас эти мертвецы, если не в могилах?

— Он делает это, потому что умеет. Потому что это быстро и удобно. Их численность ошеломляет, в то время как поодиночке от них мало проку, потому что их мозги окончательно сгнили. — Она выдержала паузу. — Мертвецы могут быть повсюду. Они предпочитают темноту, но могут находиться и на солнце, правда, недолго. Поэтому будь настороже.

— Всенепременно.

Мы стали спускаться по улице, стараясь, как заправские бандиты, держаться середины дороги. Осторожно заглядывали в окна и двери, но там вместо засады нас встречала мертвая тишина.

С некоторой долей тупого ужаса я размышлял, почему же Сен-Жермен так хочет убить нас. Потому что считает, что это необходимо, целесообразно? Если, конечно, «убить» подходящее слово. Или Нинон права, и часть его просто-напросто развлекается? С него станется. Как я знал из собственного опыта, он мог быть и не виноват в своем пагубном пристрастии. Просто его человечность окончательно зачахла. Родители иногда могут жестоко травмировать детей, и в какой-то мере я сочувствовал ребенку, воспитанному этим самым Черным человеком Нинон.

Я знал, что от моего сострадания ровным счетом ничего не изменится и мы осуществим задуманное. Просто мне хотелось узнать этого человека, прежде чем я помогу его убить. Каждый воспринимает жизнь по-разному. Почему так или иначе, еще нужно разобраться. Я никогда не подписывался под выражением: «Убей их всех, пусть Бог разбирается».

Я взглянул на Нинон. Сейчас ее мысли были для меня закрыты. Интересно, я был для нее также непроницаем или она могла при желании влезть ко мне в мысли? Я не знал многого из того, что должен был бы знать. Сейчас мы вроде как сроднились — надо же, как трогательно, вот только инцестом попахивает.

Не знаю, поймете ли вы. Общая кровь может не значить ровным счетом ничего, но с таким же успехом может стать для вас всем. Спросите об этом женщину, которая родила ребенка, или человека, заразившегося СПИДом. Кровь и в самом деле важна. В результате проведения небольшого скрепляющего ритуала между нами установилась связь гораздо более крепкая и продолжительная, чем при заключении любого социального контракта. Но связь еще не означает любовь и взаимопонимание. Посмотрите только на Д. 3. и мою мать. Мы связаны друг с другом, но никого из них я не люблю. Мой биологический отец умер, уйдя из моей жизни, но я не перестал вспоминать о нем.