Миссис Харгроув вскинула брови и объяснила, как пользоваться графиком. Затем она развернулась и ушла.

С помощью двух одеялец Вильяма Сара привязала его себе к груди. За день она убрала семнадцать комнат.

Она никогда в жизни не вытирала пыль, не мыла пол, не делала тех вещей, которые сделала в этот день, но они приносили ей удовлетворение. Это честная работа. Она сможет зарабатывать.

Когда миссис Харгроув нашла ее за ужином с другими служанками, она обратилась скорее к Мэтти, чем к Саре.

– Мэтти, Сара убралась хорошо. Выдай ей униформу. – И ушла так же неожиданно, как и появилась.

– Это значит, что ты прошла проверку, – объяснила другая горничная, по имени Ханна. – Как видишь, униформы черные. Я уже так долго ношу черный, что, мне кажется, других цветов просто не существует. Словно траур по мужу, который погиб во время аварии на рудниках еще до рождения нашего ребенка.

Ханна казалась такой молоденькой, что в се вдовство было трудно поверить.

– Я сожалею, – произнесла Сара, размышляя, где сейчас ее ребенок.

Ханна кивнула.

– Да, это трудно. Моих стариков уже нет, остались только сестры. Иногда мне хочется все бросить, взять ребенка и сбежать, но я не знаю, где будет лучше, чем здесь.

– Первые дни самые трудные, – сказала Мэтти Саре. – А потом ты привыкнешь.

– Не волнуйтесь за меня, – заверила Сара больше себя, чем девушек. Все что угодно будет лучше, чем день и ночь ехать на поезде и сидя спать.

– Где ты работала раньше? – поинтересовалась Мэтти.

– Ну, я… – Сначала она хотела сказать правду, но потом решила, что они вряд ли примут ее, если она признается им, что ни дня в своей жизни не работала. – В одной семье в Огайо. Я смотрела за их домом. – По крайней мере, частично это правда. Она вела хозяйство Холлидеев последние несколько месяцев.

– Если ты будешь носить ребенка на спине, тебе будет легче, – посоветовала Ханна.

– Да? – обрадовалась перемене темы Сара.

– Я покажу тебе. У меня маленькая девочка.

– А где она?

– Сейчас она с моей сестрой. Сестра живет на соседней ферме, поэтому я могу навещать ее в выходные.

А что она будет делать, когда Вильяма станет тяжело носить? Ей не хотелось думать об этом сейчас.

– Вообще в отеле постоянно не хватает рабочих рук. Девушки либо выходят замуж, либо устраиваются работать на фабрику. Девушки с фабрики тоже уходят. Я бы с удовольствием ушла с этого жалкого места, если бы меня позвал замуж какой-нибудь фермер или хуторянин.

Мэтти рассмеялась.

– Я бы тоже.

– Тебе тоже надо выйти замуж снова, Сара, – произнесла Ханна. – Ты самая хорошенькая из тех, кого мне доводилось здесь видеть за последнее время.

– Ну, я не знаю, – начала Сара, но запнулась. В данный момент мысль о замужестве заботила ее меньше всего.

– Мы свободны с четверти десятого, – сообщила Мэтти. – И либо субботний, либо воскресный вечер у нас выходной.

– Мне все равно, – предложила Сара. – Я могу брать воскресенья, чтобы у других были свободны субботы.

Мэтти и Ханна поблагодарили ее.

Сара устраивала Вильяма на ночь рядом с собой на кровати. Тело болело еще сильнее, чем в предыдущую ночь, но все-таки это была работа. И снова она задумалась о том, сколько времени сможет держать ребенка при себе весь рабочий день.

Перед закрытыми глазами возник образ Николаса. Он предстал перед ней таким, каким она увидела его в самый первый раз. Она вспомнила силу его рук, когда он поднимал ее, запах его волос и одежды.

Таких мужчин больше нет.

В изнеможении Сара провалилась в дрему. Ей снился мужчина с черными волосами и глазами, темными, как крепкий кофе. Через час она проснулась от криков ужаса и удушающего запаха дыма.

Сара, завернутая в простыню, стояла на улице вместе с остальными обитателями ночлежки. Летняя ночь была отвратительно жаркой, и хлопчатобумажная рубашка липла к влажному телу. А у нее на плече покоилась влажная от пота головка Вильяма.

– Похоже, это будет длинная ночь, – ворчала одна из женщин.

– Ладно, девочки, поднимайтесь к себе. Огонь был в жилом отсеке по соседству, за обувным магазином. Его уже потушили.

Сара последовала за причитающими постоялицами по скрипящей наружной лестнице обратно в душную комнату наверху. В спертом воздухе до сих пор чувствовался запах дыма.

Свернув свое одеяло и сделав из него подушку, она постаралась устроиться на койке, оставив место и Вильяму. Она не позволяла себе думать о Мэхонинг Вэлли, о доме Холлидеев, о Николасе. Какой бы жалкой ни была ее новая жизнь, теперь это ее жизнь.

Нашел ли детектив, которого она наняла, информацию о Клэр?

Одиночество и стыд еще долго будут ее самыми близкими приятелями. Она должна привыкнуть к ним.

Секретарь Николаса постучался в дверь его офиса и вошел.

– Здесь снова мисс Марчелино, мистер Холлидей. Она хочет видеть вас.

– Ты сказал ей, что я занят?

– Сказал, сэр. Но ее не так легко выставить.

– И не говори. И это третий раз за месяц.

Скажи ей…

– Сами скажите мне, – раздался голос с порога.

Секретарь ошарашено посмотрел на Николаса.

– Все в порядке, я сам разберусь, – произнес Николас, вставая.

Не дожидаясь приглашения, Джудит уселась на стул напротив стола Николаса.

– Если все это из-за денег, которые вам должна миссис Холлидей, – произнес он, – то почему бы вам не позволить мне отдать ее долг?

Она вздернула подбородок.

– Вы знаете, что вы глупы?

Он окинул взглядом ее рассерженное лицо и позу.

– Я не так глуп, как вам кажется. Например, еще во время вашего первого визита я догадался, что вы решили завлечь меня в свои сети. Но я, мягко говоря, не заинтересован в отношениях с вами.

Шея и щеки у нее покрылись пятнами. Интересно, что ему сейчас предстоит услышать от этой фурии?

– Ты, сукин сын, считаешь, что слишком хорош для такой, как я? Считаешь меня театральным мусором!

Некрасивая жилка проступила у нее на виске.

– Что ж, жена Стефана тоже была театральным мусором, и ничем не лучше меня.

Этот поток слов удивил его.

– Да?

– А как насчет твоей драгоценной «Клэр», которой ты настолько гордился, что брал ее в театр, ресторан, показывал людям? – спросила она, сделав ударение на имени. – Ты считаешь, она лучше меня? Ты считаешь, она лучше настоящей Клэр?