— Нет, — ухмыльнулся Глав. — Скажу тебе больше, несмотря на всю… страсть, оба сейчас получают большое удовольствие. Так что пошли, не будем мешать людям…

Они вышли из лавки и остановились у входа. Трой посмотрел на дома и поежился. Вообще-то Ламгед, столица графства Замельгон, был довольно заштатным городком, однако он имел каменную стену с башнями, два непременных собора, ратушу, торговую площадь, шесть таверн, графский замок и полный набор лавок. Дома, окружавшие торговую площадь, достигали в высоту трех этажей (и это еще что, в столице империи, как говорили, дома вообще были высотой в четыре и даже пять этажей). Его до сих пор оторопь брала, когда он представлял себе, что люди могут жить над головами друг у друга. А уж того, что в одном месте (причем не в военном лагере) может сгрудиться столько народу одновременно, он вообще не мог себе представить в самом страшном сне…

Та битва, когда неизвестно откуда появившемуся герцогу Эгмонтеру удалось рассеять мощнейшие заклятия, которыми были укрыты орочьи орды, дорого обошлась людям. Из семнадцати тысяч воинов, которых сумел стянуть к полю битвы граф Замельгон (пока они шли к полю битвы, их успели нагнать некоторые поисковые отряды), несмотря на все усилия лекарей и магов, в живых осталось едва ли пять тысяч. И из них вряд ли нашлось более сотни тех, кто не получил никаких ран. Но потери орков оказались еще страшнее. После битвы на поле насчитали более двадцати трех тысяч трупов орков и тысячи на четыре меньше убитых варгов. Так что можно было считать, что южные орочьи кланы практически уничтожены. И на ближайшие лет двадцать в этих краях воцарится безмятежный покой. Вот только радоваться ему было уже некому…

Атака орков едва не опрокинула строй людей. Никто и не подозревал, что орда орков будет такой огромной. Они редко ходили в набеги ордой численностью более двух-трех тысяч, и поэтому, хотя все знали, что в этот раз орда намного больше, никто не думал, что ее численность превысит десять тысяч тварей. Так что, когда на строй пехоты и спешившихся драгун плотной массой полезло в два с лишним раза больше орков, строй дрогнул. Атака орков была столь мощна, что левый фланг армии, на которой, кипя от ярости, бросилась едва ли не половина всех орков, очухавшихся после заклинания, был почти полностью смят. У многих из тех, кто, не прекращая яростно рубиться, смог пару раз бросить быстрый взгляд в сторону, в этот момент екнуло под ложечкой. Ибо сразу за второй линией левого фланга находились все командиры армии людей, в том числе и сама принцесса. Казалось, еще мгновение — и строй не выдержит, рассыплется, а затем, еще через несколько мгновений, окончательно исчезнет под свирепым приливом. Но фланг удержался… Сотня Даргола оказалась на самом острие этой атаки. Удар был страшен. Но не зря Трой с гномом весь прошедший месяц не вылезали из кузни. Да и усилия самого Даргола, потратившего уйму времени на отбор лучших из тех, кто пришел к нему наниматься, тоже не пропали даром. Щитоносцы первой линии сотни были вооружены щитами, окованными толстыми полосами из орочьего сплава с длинными изогнутыми шипами, и все поголовно имели тяжелые шлемы-шишаки с пластинчатой брамицей и полумаской. К тому же, в отличие от ополченцев первой линии, наемники сумели быстро выстроить «сильный строй». Подобный строй, когда щиты первой линии держат в две руки, а выдвинутые вперед тяжелые пики с длинными коваными наконечниками удерживают сразу двое-трое бойцов, почти невозможно пробить с налету. Ходили слухи, что какой-то полк таким строем почти полчаса удерживал полсотни троллей, дожидаясь, пока подтянутся панцирники и развернутся для атаки, но это уже больше походило на легенду, чем на правду. Однако в этот раз орков они удержали…

Орки навалились всей массой. Половина пик сломалась сразу же, покалечив с полдюжины излишне крепко схватившихся за древко бойцов, но остальные качнулись назад, освобождая глубоко засевшие навершия, а затем ударили вновь, и сразу вслед за этим в дело вступили мечи и топоры. Некоторое время шла остервенелая рубка, и казалось, что еще чуть-чуть, еще мгновение — и строй наемников будет разорван, смят, сокрушен, но текли минуты, а свалка продолжалась. Трой дважды поскальзывался на обрубках чьих-то тел, столь густо перемазанных кровью и слизью, что различить, кто это был раньше — человек или орк, не было никакой возможности. Слава богу, оба раза это случалось не при замахе или ударе. Слева зло рубился Гмалин, чье присутствие выдавал звон, издаваемый гномьей секирой, проламывавшей орочьи доспехи. Справа сзади время от времени слышалось шумное хеканье крестьянина, в этой схватке орудовавшего своей новой секирой на удивление сноровисто. Но все эти звуки долетали до Троя как-то отрывисто — в сузившемся поле зрения возникает огромная зловещая фигура орка, возвышающегося над загривком варга, затем налетает удушливая волна вони, замах, удар… и только после этого в сознание прорывается звук от удара гнома или хеканье Марела, и тут же сразу следующая перекошенная пасть… Пот заливает глаза, мышцы ломит, в голове гудит, во рту прочно поселился солоноватый привкус крови, но удивляться этому (вроде ведь не ранен?) нет никаких сил, и все это тянется, тянется и тянется… Удар, шаг в сторону за качнувшейся вправо линией щитов, замах, новый удар… Слева кто-то упал, и в образовавшуюся брешь тут же просунулась оскаленная пасть варга. Но в то же мгновение в нее уткнулось сразу три пики, и она, дико взвыв, исчезла, и тут же на ее месте возникла спина какого-то дюжего мужика, сноровисто вскинувшего щит, соседние щитоносцы качнулись назад, выравнивая строй, и следующая харя возникла уже на привычном месте НАД щитоносцами. Трой махнул мечом еще раз, потом еще… И все кончилось…

— Ну че стоите, пошли!

Трой оглянулся. На пороге лавки появился гном, крайне довольный. Под мышкой у него был сверток, аккуратно упакованный в чистое полотно.

— И сколько? — живо поинтересовался Арил. Гном самодовольно ухмыльнулся.

— Четыре с полтиной. Молод он еще с гномом тягаться.

На взгляд Троя, это был не такой уж большой выигрыш в цене, к тому же, по его мнению, раз денег у них вполне достаточно, то можно было бы не тратить время и нервы, а заплатить запрашиваемую цену, но остальные думали иначе. Арил уважительно покачал головой, а Глав восхищенно цокнул языком. Довольная рожа гнома сделалась еще довольнее, от чего он и сам, видимо, смутился, потому что насупился и буркнул:

— Ну так че стоим-то, пошли…

Остатки армии провели в лагере еще почти месяц. Надо было поднять на ноги раненых, упокоить мертвых, сжечь тела орков и варгов. Положение усугублялось тем, что большая часть имеющейся маны была израсходована герцогом для рассеивания заклинания, укрывавшего орду, а скудные остатки были использованы магами во время битвы. Амулеты полностью разрядились, а за свежими было почти две недели пути в один конец. Так что первые два дня, пока маги приходили в себя, над лагерем висел густой смрад травяного взвара, который большинство выживших принимало внутрь или, доварив до более густой консистенции, намазывало тряпки, прикладываемые к воспаленным и гноящимся от орочьего яда ранам. Около двух сотен наиболее опасно раненных умерли, так и не дождавшись помощи, но затем маги очухались, вытянули из амулетов последние крохи маны, и у остальных дело пошло на поправку.