— Э-э, ушастый, а не слишком ли ты торопишься? Я с этим парнем рубился с орками спина к спине, когда у тебя еще и уши, и язык были на месте!

Вряд ли это было правдой, эльф мог быть проклят не просто годы, а десятилетия назад, но эльф, похоже, не посчитал эту неточность столь уж важной. Для него имело значение другое… Поэтому, когда гном попытался влезть между ним и Троем, эльф тем же движением протянул свой кинжал ему…

За всех, кто проходил в этот момент по улице, поручиться нельзя, но очень многие потом рассказывали об этом дне не только собутыльникам в таверне, но и детям, и внукам. Потому что им довелось наблюдать невероятно редкое зрелище, хотя считалось, что такого не бывает и вообще быть не может. Это зрелище называлось: «Вконец опешивший гном».

— А за что их проклинают?

Гном лениво почесался, зевнул (так, что едва не вывихнул челюсть) и ответил:

— Да кто его знает… Светлый Лес — дело темное.

Но, поскольку упрямо наклоненная голова молодого десятника ясно показывала, что таким ответом отделаться не удастся, гном тяжело вздохнул, поудобнее подоткнул под спину свернутую куртку и продолжил:

— Дело в том, что по древнему обычаю Проклятью Леса подвергают только принцев крови.

Глаза Троя изумленно раскрылись, он оглянулся на эльфа.

— Так, значит, он…

— Ничего это не значит, — буркнул гном. — Вот это, — он вскинул культю, — по НАШИМ обычаям тоже королевская казнь. Один из титулов Подгорного короля звучит как «Мастер мастеров», и коронационный ритуал включает создание Великого творения, так что такой казнью разом убивают двух зайцев — убирают претендента на престол, поскольку калека никак не способен создать Великое творение, и избавляются от Проклятия королевской крови. Потому как оно действует, только если лицо королевской крови умерщвляется. И что? Сейчас руки рубят всем, кому не лень. Я слышал, что гленд Давор из Цакхора добился такого наказания даже для одного из своих нерадивых подмастерьев-учеников. — Гном криво усмехнулся. — Вот уж полный идиотизм! Не умеешь учить — не бери учеников.

Трой удивленно покачал головой. Он-то думал, что его наставник потерял руку в какой-то славной битве, а тут оказывается… впрочем, ничего тут не оказывается. Может, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО потерял руку в бою и эта рана к казни не имеет никакого отношения. Да, точно, конечно в бою! Ну разве можно представить, что Гмалин какой-то преступник, а уж отрубать ему руку как нерадивому ученику… Решив столь важную проблему, Трой удовлетворенно кивнул и вновь покосился на эльфа.

— Жаль, а я думал…

— Да брось, — махнул рукой гном. — Стал бы какой-нибудь принц эльфов, пусть даже и бывший, и с вырванным языком, брататься с гномом… да и с тремя людьми тоже. Хрен ты такого дождешься от ушастых…

— А почему их… проклинают именно так? — встрял в разговор Глав. Гном пожал плечами.

— Кто знает? Наверное, потому, что считается, будто все их колдовство в голосе. А без ушей они не могут слышать Голос леса. И вообще слышат плохо. Хотя, я думаю, если с колдовством, может, оно и так, то с ушами — нет. Наш-то слышит — дай боги каждому. Так что уши — это, скорее, просто знак, видный всем и заметный издалека.

— Так он что, теперь стрелять не может? — удивился Арил.

— Это почему? — нахмурился гном.

— Ну как же… всем ведь известно, что они потому так метко стреляют, что каждую стрелу заколдовывают. Я сам видел.

— Чего?

— Как они колдуют при стрельбе, — пояснил Арил. — Во время битвы в Лунзайской долине. Я тогда служил в личной охране герцога Таргила, который командовал армией во время Второго лунзайского конфликта. А ему на помощь Светлая владычица прислала около трех десятков эльфийских лучников. — Арил восхищенно цокнул языком. — Уж они стреляли так стреляли… мы потом насчитали перед их строем почти пять сотен трупов. Причем большинство в черных накидках.

Трой понимающе кивнул. Он уже знал, что черные накидки надевала, так сказать, орочья гвардия — сродственники и побратимы предводителя набега и лучшие бойцы других кланов. Эти накидки означали, что на время похода они как бы выходят из своих кланов и становятся личной охраной предводителя и его последним и самым сильным резервом.

— И что? — ехидно спросил гном.

— Так колдовали они все время, пока стреляли. Как вскинули луки, так и затянули какое-то заклинание, и так всю дорогу, пока стрелять не перестали.

— Чего затянули-то?

— Так заклинание. И звонко так, красиво, на разные голоса. Я помню, когда нам команду в атаку дали, так вся сотня с места одним шагом сдвинулась, без раскачки. Так под их колдовство и тронулись.

Гном повернулся к Трою.

— Вот от таких потом и идут всякие дикие слухи.

— Какие-такие дикие? — вскинулся Арил. — Я же говорю: сам слышал!

— И чего ты слышал? Что они пели? Так и говори, а то — колдуют, колдуют… — Гном демонстративно отвернулся от Арила, но внезапно смягчился и махнул рукой. — Да ладно, вообще-то многие думают, что эльфы колдуют при стрельбе. Оттого, мол, они и стреляют так метко. На самом деле это не так… вернее, не совсем так. Эльфы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО меткие стрелки и могут стрелять из чего угодно… но из своих луков они практически не знают промаха. Только дело не в колдовстве, дело в луке.

Гном замолчал и, покусывая травинку, посмотрел на сидевшего неподалеку эльфа, который с невозмутимым видом штопал свою куртку. Хотя они все побратались и эльф числился в десятке, он сразу установил между собой и другими бойцами десятка некую дистанцию. Нет, все, что положено делать в очередь, ну там кашеварить, заготавливать дрова, ходить за водой, он делал. Но в остальном — держался особняком. Впрочем, если учесть, что с остальными воинами сотни (даже с сотником) он не общался ВООБЩЕ, ну просто никак, можно было сказать, что с ними он — не разлей вода…

Арил поджал губы, видно собираясь что-то сказать, но сдержался и промолчал. Пожалуй, гном и в самом деле знает об эльфах больше других.

— А как это в луке? — не выдержал Глав.

— Да так, — хмыкнул гном. — Мы, гленды, создаем честные вещи. Вещи, которыми при известной сноровке может пользоваться любой. — Он хохотнул и, кивнув подбородком в сторону стрелка, добавил: — Даже Глав. А у эльфов не так. Они… короче, каждый из них создает вещь для себя. И под себя. Нет, вообще-то у них есть мастера, которые шьют одежду, тачают обувь, делают луки или мечи, но только все, что выходит из их рук, по существу всего лишь полуфабрикаты. Их вещи как бы живые. И эльф, получив от мастера вещь, начинает ее… как бы это сказать… учить.

— Кого учить? — оторопело произнес Трой. — Сапоги?

— Ну да, — кивнул гном. — Сапоги — ходить мягко и тихо, не напрягая ногу, плащ — греть в стужу и остужать в жару, лодку — плыть, а лук — всегда попадать в цель. Не знаю… у нас ходили слухи, что эльфы «вплетают» в вещь корневых духов, но это вряд ли. Разве только в оружие… Уж больно это своенравные типы. Так вот, к колдовству это имеет очень отдаленное отношение, скорее тут ворожба, но вещи эльфов действительно могут многое. Я знавал одного эльфа, который как-то ПОПРОСИЛ свой плащ согреть четверых. Дело было на Вьюжном перевале, зимой, в самую стужу. Костра у на… у них не было. Плащ был не слишком большой, поэтому каждому досталось понемногу, кто-то прикрылся полой, а кто-то просто засунул руку под воротник. Вьюга бушевала всю ночь, да с такой силой, что, хотя все четверо укрылись за скалой, ветер сбивал с ног. Стихло только к утру. Когда четверо выбрались из-под сугроба и откопали мулов, оказалось, что жив только один. Остальные мулы превратились в ледяные глыбы… Однако никто из четверых даже не обморозился…