Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бет сделала глубокий вдох, тряхнула головой, словно хотела выкинуть лишние мысли, и сосредоточилась на позициях фигур и пешек. Нужно было разработать план.
– Кажется, нам нужно отложить партию, – услышала она тихий голос Гирева, почти шепот. Взглянула ему в лицо – бледное и серьезное, – а затем на часы. Оба флажка упали. Такого в ее партиях еще не случалось.
Бет потрясенно замерла на стуле, тупо рассматривая циферблаты.
– Вам нужно запечатать ход, – сказал Гирев. Он внезапно как будто тоже занервничал и помахал рукой арбитрам турнира.
Один из арбитров, мужчина средних лет в очках с толстой оправой, тотчас подошел к их столу, тихо ступая.
– Мисс Хармон должна запечатать свой ход, – сказал ему Гирев.
Арбитр взглянул на шахматные часы и кивнул:
– Я принесу конверт.
Бет снова уставилась на доску. Теперь позиция казалась четкой и ясной. Ей нужно было передвинуть пешку на четвертое поле ферзевой ладьи – этот ход она уже обдумывала раньше. Арбитр протянул ей конверт и деликатно отступил на несколько шагов; Гирев встал из-за стола и вежливо отвернулся. Бет написала на листе бумаги «P-QR4», сложила лист пополам, сунула в конверт и протянула его арбитру.
Затем она тоже встала, кое-как распрямив затекшую поясницу, и огляделась. Все партии уже закончились, но некоторые игроки не покинули зал – они, кто сидя, кто стоя, размышляли, рассматривая доски; несколько человек столпились у панелей, на которых были зафиксированы финальные позиции, и анализировали чужие завершенные партии.
Гирев повернулся к Бет все с тем же серьезным выражением лица:
– Можно задать вам вопрос?
– Да.
– Я слышал, что в Америке можно смотреть кино, сидя в машине. Это правда?
– Ты имеешь в виду автокинотеатры?
– Да. Смотреть фильмы с Элвисом Пресли прямо из окна машины. Фильмы с Дебби Рейнолдс и Элизабет Тейлор. Так можно?
– Конечно.
Внезапно на серьезном лице мальчика появилась широкая улыбка.
– Обалдеть, – сказал он. – Я бы из машины не вылезал.
* * *
Миссис Уитли крепко спала ночью и еще не проснулась, когда утром Бет уходила. Девушка чувствовала себя отдохнувшей, свежей, готовой к бою. Вечером она укладывалась в постель с тревожными мыслями об отложенной партии с Гиревым, а утром у нее возникло ощущение, что все будет хорошо – запечатанный ход пешкой вполне надежен. Бет прошлепала босыми ногами от дивана, на котором спала, к кровати миссис Уитли и потрогала ее лоб – он был холодный, – поцеловала приемную мать в щеку и пошла в ванную принимать душ. Когда она отправилась в кафе завтракать, миссис Уитли по-прежнему спала.
Утреннюю партию Бет играла черными против мексиканца лет двадцати с небольшим. Она использовала сицилианскую защиту, застала соперника врасплох на девятнадцатом ходу и принялась изматывать его угрозами. Ее разум был ясен, она держала соперника в напряжении, заставляя уходить от угроз, и параллельно развивала атаку; в конце концов ей удалось взять его слона в обмен на две пешки и загнать белого короля на незащищенное поле, под шах конем. Когда она вывела на сильную позицию ферзя, мексиканец встал, холодно ей улыбнулся со словами:
– Хватит, хватит, – и, сердито тряхнув головой, добавил: – Сдаюсь.
На мгновение Бет разозлилась – ей хотелось закончить партию, преследовать его короля по всей доске и объявить мат.
– То, как вы играете… это фантастика, – продолжил мексиканец. – Вы заставляете мужчину чувствовать себя беспомощным. – Он слегка поклонился и вышел из-за стола.
* * *
Во второй половине дня она играла отложенную партию с Гиревым и сама удивлялась тому, что действует с поразительной скоростью и силой. Сегодня на мальчике была светло-голубая рубашка, которая топорщилась на локтях, как кромка воздушного змея. Бет умирала от нетерпения, пока арбитр вскрывал конверт и делал на их доске ход, записанный ею вчера, а в ожидании ответного хода Гирева она вскочила и прошлась по почти пустому залу, где, кроме них, доигрывали отложенные партии еще две пары шахматистов. По пути она много раз оборачивалась, чтобы посмотреть на соперника – мальчик сидел, склонившись над доской и подперев маленькими кулаками бледные щеки; казалось, его голубая рубашка блестит под светом ламп. Бет смотрела – и ненавидела его серьезность, его юность, его самого. Хотелось удавить гаденыша.
Она из другого конца зала услышала, как щелкнула кнопка часов, и, развернувшись, быстро зашагала к столу. Даже не присела – стоя окинула взглядом позицию. Гирев пошел ладьей на вертикаль ферзевого слона – это был один из вариантов ответа, которые Бет просчитывала, и она была к нему готова, так что снова не раздумывая пошла пешкой, нажала на кнопку часов, развернулась и направилась в конец зала. Там был столик с большим кувшином воды и бумажными стаканчиками. Бет налила себе воды, с изумлением заметив, что у нее дрожат руки. К тому времени, как она опять вернулась к столу, Гирев уже сделал ход. Бет ответила мгновенно – не стала прикрывать пешку ладьей, бросив ее на растерзание, и вместо этого выдвинула вперед короля. Она взяла фигуру легко и изящно, кончиками пальцев, как тот пиратского вида человек в черном, которого она видела в Цинциннати несколько лет назад, и опустила ее на четвертое поле ферзя. Затем развернулась и зашагала прочь.
Она так провела всю партию – ни разу не присела за стол. Через три четверти часа мальчишка попался. Это оказалось просто, даже слишком – достаточно было разменять ладьи в нужный момент. Размен вынудил его короля отступить на одно поле, и ее пешке этого хватило, чтобы на следующем ходу выйти в ферзи. Гирев ничего подобного не ожидал – он сдался сразу после шаха ладьей и последовавшего затем размена. Шагнул к Бет, будто хотел что-то сказать, но увидел выражение ее лица и остановился. В следующую секунду она смягчилась, вспомнив, что еще всего пару лет назад была таким же ребенком и что для нее тогда любое поражение в шахматах было катастрофой.
Бет протянула мальчику руку, а когда он пожал ее, попыталась улыбнуться:
– Знаешь, я тоже никогда не была в автокинотеатрах.
Он покачал головой:
– Я не должен был допустить ваш ход ладьей.
– Да, – кивнула Бет. – Сколько тебе было лет, когда ты начал играть в шахматы?
– Четыре года. В семь я стал чемпионом района. Надеюсь стать чемпионом мира.
– Когда?
– Через три года.
– Через три года тебе будет шестнадцать.
Он решительно кивнул.
– А если у тебя получится, что ты будешь делать потом? – спросила Бет.
Мальчик взглянул на нее озадаченно:
– Не понимаю…
– Если ты станешь чемпионом мира по шахматам в шестнадцать лет, что ты будешь делать со всей своей оставшейся жизнью?