Она открыла глаза и, ослепленная ярким светом на сцене, несколько раз моргнула, прежде чем смогла взглянуть на свой циферблат. У нее осталось двенадцать минут. Она просидела с закрытыми глазами больше часа. Если в ее мысленных построениях обнаружится ошибка, на новую стратегию времени не будет. Бет подалась вперед и перенесла пешку королевского коня на пятую горизонталь. От этого движения плечи резануло болью – за прошедший час мышцы затекли.

Боргов выдвинул короля против ее пешки. Бет пошла конем, вынуждая соперника защищаться. Все развивалось именно так, как было на воображаемой доске. Скованное напряжением тело постепенно расслаблялось, и с каждом ходом все сильнее становилось приятное чувство спокойствия. Бет стремительно переставляла фигуры, уверенно нажимала на кнопку над своим циферблатом, и постепенно ответные ходы Боргова стали замедляться – теперь ему требовалось гораздо больше времени на размышления. Бет видела, что его рука неуверенно замирает на миг, прежде чем взять и переместить фигуру. Когда двойной сквозной удар был подготовлен и белая пешка поползла к шестой горизонтали, Бет взглянула сопернику в лицо. Его выражение не изменилось, но Боргов вдруг порывисто провел рукой по волосам. Бет охватила дрожь волнения.

Она выдвинула пешку на седьмую горизонталь – и услышала шумный выдох, будто соперник получил от нее удар в живот. Он очень долго думал, прежде чем блокировать пешку королем.

Бет промедлила всего секунду и занесла руку над доской, а когда ее пальцы коснулись фигуры коня, исходившая от него энергия была почти физически ощутимой. На Боргова Бет не смотрела.

Она опускала коня на новое поле в полной тишине. Через мгновение с другой стороны стола долетел вздох, и Бет вскинула глаза. Волосы Боргова были взъерошены, на губах застыла кривая усмешка.

– Ваша победа, – сказал он по-английски. Затем встал из-за стола, взял своего короля и, вместо того чтобы уложить его набок, протянул фигуру Бет над доской: – Берите.

Из зала донеслись набиравшие силу аплодисменты. Бет, сжав черного короля в кулаке, обернулась к огромной аудитории – и на нее обрушилась овация. Люди вставали между рядами, хлопая все громче и громче. Бет принимала эту волну восторга всем телом, чувствуя, как у нее краснеют и начинают пылать щеки, ощущая жар, от которого ее бросило в пот, а громовая овация заглушила в голове все мысли.

Потом она обнаружила, что Боргов стоит совсем рядом, и вдруг, к ее величайшему удивлению, он протянул руки, обнял ее и тепло прижал к себе.

* * *

На приеме в посольстве к ней подошел официант с подносом, на котором стояли бокалы шампанского – Бет покачала головой, хотя вокруг все пили и обращались к ней с тостами. Сам посол не отходил от нее минут пять, тоже предложил шампанское, но она раздобыла себе стакан с газировкой. Еще попробовала черный хлеб с икрой и все время отвечала на вопросы – в зале приемов присутствовали около дюжины американских репортеров и несколько русских. Пришел Лученко – он снова выглядел великолепно, – однако Бет все же расстроилась из-за того, что не явился Боргов.

Была середина дня, а она еще не обедала и теперь ничего не ощущала, кроме слабости, усталости и опустошения. Бет всегда терпеть не могла вечеринки и, несмотря на то что ее принимали здесь, как королеву, чувствовала себя на этом торжестве неуместной. Некоторые посольские работники смотрели на нее странно, будто она казалась им каким-то диковинным существом, говорили ей, что сами ничего не смыслят в шахматах или что играли в них только в детстве. Бет больше не могла об этом слышать. Ей хотелось чем-нибудь заняться – чем угодно, лишь бы очутиться подальше от этих людей.

Она пробралась сквозь толпу гостей, поблагодарила женщину из Техаса, которая отвечала за организацию приема, и сказала мистеру Буту, что ей нужно вернуться в отель.

– Я вызову водителя, – отозвался он.

Перед тем как уйти, Бет отыскала Лученко. Он стоял в компании других русских, безупречно одетых и явно получавших удовольствие от вечера. Бет протянула ему руку:

– Играть с вами было для меня честью.

Лученко пожал ее ладонь и слегка поклонился – на секунду Бет почудилось, что он собирается поцеловать ей руку, но шахматист не стал этого делать. Он взял ее руку в обе ладони, обвел взглядом зал и сказал:

– Все это совсем не похоже на шахматы.

– Вы правы, – улыбнулась Бет.

* * *

Посольство находилось на улице Чайковского[85], и обратный путь, пролегавший по дорогам с оживленным движением, занял полчаса. Бет мало что видела в Москве, а завтра утром ей уже надо было улетать, но даже смотреть по сторонам в окна машины не хотелось. Ей вручили памятный приз и денежное вознаграждение после партии с Борговым. Она дала несколько интервью, приняла поздравления, чувствовала себя свободной, но не знала, куда пойти и чем заняться. Наверное, стоит немного вздремнуть, потом поужинать и лечь спать пораньше. Она его победила. Победила советский шахматный истеблишмент, разгромила Лученко, Шапкина, Лаева и вынудила сдаться Боргова. Вероятно, через два года ей предстоит побороться с Борговым за звание чемпиона мира по шахматам. Сначала нужно будет выиграть в матче претендентов[86], но она с этим справится, а потом встретится с Борговым на нейтральной территории, лицом к лицу, и сыграет с ним матч из двадцати четырех партий. Ей тогда будет двадцать один год. Но сейчас думать об этом не хотелось. Бет закрыла глаза и задремала на заднем сиденье лимузина.

Когда она очнулась и сонно огляделась, машина стояла на светофоре. Справа впереди зеленел лесопарк, который было видно из окна ее номера в отеле. Бет, встрепенувшись, наклонилась к водителю:

– Высадите меня у парка.

Солнечный свет просачивался сквозь кроны деревьев у нее над головой. Все скамейки, как и в прошлый раз, были заняты, как ей казалось, теми же самыми людьми. Знают ли они, что за девушка шагает мимо по тропинкам, – не имело значения. Бет направлялась к большой поляне. Никто на нее не смотрел. Она подошла к павильону и поднялась по истертым ступеням.

В середине первого ряда бетонных столов сидел мужчина лет шестидесяти пяти, один напротив шахматной доски с расставленными фигурами и пешками. На нем были обычная серая кепка и серая хлопчатобумажная рубашка с закатанными рукавами. Когда Бет остановилась около стола, старик вопросительно взглянул на нее, но в его глазах не было узнавания. Она села напротив, со стороны черного лагеря, и спросила, тщательно выговаривая русские слова:

– Сыграем в шахматы?