И только потом она увидела то, что должна была бы заметить с самого начала: ледяные фигуры, как бы вросшие в колонну-дерево…

Фигур было двенадцать. Они были непонятно одеты, имели неразличимые черты лица — и лишь одно объединяло их: скованные над головами руки.

Ний встал рядом. Шеру прошёл на шаг дальше и там замер, вздыбив шерсть на хвосте.

И тогда одна из скульптур медленно повернула к ним голову…

— Отец!..

Акболата просто вырубили изо льда и успели подхватить, когда он рухнул на них. Упали все трое. Акболат со страшным хрустом согнулся и разогнулся, сбрасывая куски льда. Изо рта его вырвался страшный хрип. Ягмара вскочила первой, протянула руку к Нию: дай! Он понял без слов, отцепил туес. Ягмара трясущимися руками полила цепи, сковывающие руки и ноги отца. Тот замер ненадолго, потом стряхнул оковы. Сел. Посмотрел на Ягмару, потом на Ния. Что-то просипел.

— Не понимаю! — крикнула Ягмара.

Он повторил. Потом ещё раз. Он смотрел на Ния и обращался к нему, а тот, так и не поднявшись с колен, пятился, пятился… Наконец Ягмара разобрала слова.

— Кого… ты… привёл?..

— Ва… вашу дочь… Вашу дочь…

— Это не моя дочь! Это! Не моя! Дочь!!! Идиот!..

И он сложился в кашле.

Ягмара ничего не могла понять, но ужас вдруг охватил её. Сознание сделанной — ещё непонятой — но всё равно страшной, непоправимой — ошибки…

Акболат встал. Встал тяжело, как будто был сделан из свинца. Переступил с ноги на ногу, и пещера задрожала. С лицом его что-то происходило, оно вытянулось, нос искривился крючком, лоб удлинился… Неуловимым движением — рука оказалась страшно длинной — он схватил Ягмару за шею и поднял её — и тут же отбросил, словно обжёгся. Ягмара ударилась о ледяную стену, в глазах сверкнула ослепительная вспышка.

И с этой вспышкой она вдруг поняла всё.

Акболат между тем окончательно перестал походить на себя. Теперь это был низкий и очень широкий человек в длинном, до пят, расшитом кофте, с длинной и всё ещё стремительно растущей бородой, с образовавшимися по сторонам лба подобиями рогов, сильно откинутых назад. Потеряв интерес к Ягмаре, он схватил за плечи Ния и встряхнул его так, что с того слетела шапка.

— Бесполезная тварь, — сказал Черномор. — Всё насмарку. Зачем только я тебя заделал… с-сынок… — и он отбросил Ния так же, как до этого Ягмару. Тот отлетел к стене и остался лежать неподвижно.

— Кто ж ты такая, сучья дочка? — теперь Черномор склонился над Ягмарой. — На тебе вальдин оберег… но ты не моя…

Ягмара молчала. Она смотрела в глаза злого бога и молчала, а рука её сама тянулась к маленькому никчёмному ножу. Черномор усмехнулся, обнажив длинные зубы, и, не сделав никакого движения, выбил нож с такой силой, что тот со звоном полетел по пещере, отлетая от круглой стены. Черномор постоял ещё, пристально рассматривая Ягмару — у него были змеиные глаза с вертикальными зрачками, — и тут же оказался рядом с Нием.

— Ладно, — сказал он. — Сойдёт и твоя кровь. Хотя тебя я предназначал для других дел…

Не наклоняясь — просто руки его вытянулись до земли — он подхватил Ния, поднял и…

…и тут ледяная стена разлетелась мелкими осколками. Через образовавшуюся дыру стал протискиваться кто-то лохматый, огромный, похожий на северного медведя. Черномор снова отшвырнул Ния и бросился на этого медведя, но отлетел, будто наткнувшись на невидимую стену…

А дальше по пещере закружил вихрь. Два чудовища сцепились, нанося молниеносные удары и отклоняясь от них, потом оба упали и покатились. Ягмару зацепило краем этого вихря, пронесло по воздуху и ударило об колонну…

Было невыносимо тихо.

Ягмара с трудом поднялась на ноги, не понимая, где она и что с ней. И что вокруг неё…

Потом память вернулась — рывком. И то, что видели глаза, превратилось в понятную картину.

Напротив неё зияла огромная дыра в ледяной стене. На каменном полу валялись обломки. Сама стена пошла трещинами и утратила зеркальность.

Ягмара повернулась к колонне. Всё так же, полуутопленные во льду, возвышались над нею ледяные люди. Она обошла колонну кругом. У всех у них были лица Акболата…

Всё было обманом.

Она никогда не чувствовала себя так скверно.

Под ногой звякнуло. Она наклонилась и подобрала маленький нож. Это напомнило ей о чём-то, но воспоминание тут же исчезло.

Шеру стоял у колонны на задних лапах, передними пытался до чего-то дотянуться. Увидев Ягмару, он призывно взревел.

Она присела, попыталась взять его на руки. Шеру оттолкнул её и снова принялся когтить лёд, будто пытаясь оттуда что-то выдрать. Из горла его вырывался гортанный крик.

Ягмара посмотрела на фигуру, под которой бесился Шеру. Фигура была точно такой же, как и все остальные…

Дура, сказала она себе. Один из этих вмороженных — точно отец. Значит, надо оживлять всех. Пока не…

Шеру уже почти выл, глядя то на неё, то на человека, у ног которого он стоял. Ягмара достала свой кинжал и принялась колоть лёд.

Подошёл Ний, стал рубить топором с другой стороны фигуры.

— Уйди, — прошипела Ягмара.

Ний как будто не слышал. Он бешено рубил, и лёд разлетался тёмными брызгами.

Замороженный человек рухнул, Ягмара его подхватила, Ний со своей стороны тоже, Ягмара почувствовала прикосновение его руки и гадливо отдёрнула свою. Ний, как будто не заметив этого, стал поливать цепи, сковывающие руки замороженного.

Человек судорожно согнулся, разогнулся, закашлялся. Шеру подскочил, стал дышать ему в лицо. Ягмара склонилась низко. Человек открыл глаза.

— Ты… — сказал он. — Яга… ты…

И в этот миг наверху раздались удары в дверь.

Видно было, что тут прошли Черномор и его преследователь… Под ногами валялись камни и куски дерева, в стенах и ступенях зияли выбоины. Дверь в подземный коридор была разнесена в щепы. В самом коридоре обе решётки просто исчезли — прутья вырвало из пазов и разбросало далеко.

Акболат уже мог перебирать ногами. Ягмара выбилась из сил, Ний волок его практически в одиночку. Ягмара часто оборачивалась, опасаясь погони. Погони пока не было, и это сначала удивляло, потом стало тревожить. Охранники могли, отчаявшись выломать зачарованную дверь, пройти другим путём и теперь ждать у выхода…

Плита над выходом была сдвинута на две трети и наклонена. Сверху насыпался снег.

Стояла полнейшая тишина.

Шеру высочил первым, исчез, через лепту вернулся, наклонился над ямой, сказал:

— Мрряв.

Надо полагать, путь был свободен.