Снова следует кивок.

– Это значит – слушаться старших, – произносит Томас, указывая себе на ушко.

Храбрится изо всех силенок.

Чем, чем он будет заниматься целый долгий день?

Записываю свой номер мобильника; впрочем, наверняка он у миссис Мейхон имеется.

– Если что – звоните. Прошу вас. Не стесняйтесь меня отвлечь. Работа не убежит.

Наконец делаю шаг к двери. Затем еще один. И еще. Не оглядываюсь. Перед глазами – дрожащий Томасов подбородок.

* * *

Всю дорогу в участок меня трясет.

Что я сделала? С кем оставила Томаса? Эта миссис Мейхон – она вообще кто? Родственников ее я не знаю. Помню, она говорила о сестре. А как у миссис Мейхон со здоровьем? Вдруг ее припадок накроет или инсульт? А если она несдержанная? Если сорвется – ударит моего сына, наорет на него?

Спохватываюсь. Говорю себе: «Микаэла, прекращай нянчиться с Томасом. Ему почти пять лет. С каждым днем твой сын все самостоятельнее».

Сегодня потеплело, со вчерашним не сравнить. И снег не идет. Тот, что выпал, уже тает; на проезжей части бурая каша, изборожденная шинами. Бетани вполне могла бы проехать. Если б захотела.

После планерки подхожу к сержанту Эйхерну, спрашиваю, получил ли он мое сообщение.

– Какое еще сообщение?

– Вчера я вам звонила, попала на автоответчик.

– А, это!.. Ну да. Что стряслось? Поговорить хотели, Фитцпатрик?

Озираюсь по сторонам. Трое патрульных торчат в зоне слышимости.

– Дело деликатное, сержант Эйхерн. Может, лучше у вас в кабинете?

Он тяжко вздыхает.

– Там сейчас комиссия. Напяливают бронежилеты, поедут с нашими ребятами по району. Вы же не потащите меня в сортир, чтобы изложить ваше деликатное дело? Говорите здесь.

Снова кошусь на троих патрульных. Двое из них отлично подходят под описание, данное Нуэном, – белые, возраст чуть за сорок.

– У вас не найдется для меня минут двадцать? В обеденный перерыв? – мямлю я.

– Найдется. Я перекусываю «У Скотти».

Эйхерн назвал забегаловку, где всегда толкутся патрульные. Место самое неподходящее. Стараюсь там не появляться. Как и в остальных заведениях, облюбованных моими, гм, коллегами.

– Лучше в «Бомбическом кофе», на Франт-стрит, сержант Эйхерн.

* * *

Утренние часы еле ползут. Примерно в десять вздрагиваю, заметив ярко-оранжевую куртку. Так и есть: Док собственной персоной, скрестив на груди руки, торчит на перекрестке с Кэмбрия-стрит. Держит пластиковый пакет.

Останавливаюсь, не доехав до него полквартала; наблюдаю.

Если Док и заметит полицейский автомобиль, все равно насторожиться не должен бы. Ему с такого расстояния не разглядеть, кто за рулем. Зато мне отлично видно: всякий раз, когда кто-нибудь приближается к Доку, его губы шевелятся. Подозреваю, что произносит он одно и то же слово: «Агрегаты». Чистые шприцы. Совсем дешево. Таким способом в Кенсингтоне многие зарабатывают – берутся продавать шприцы. Плата мизерная, но на дозу хватит. Случается, предлагают и свои услуги – поставить укол, чаще всего в шею – если все остальные вены давно одеревенели. Бывает, особенно когда бесплатная больница закрыта или находится слишком далеко, такие персонажи берутся лечить инфекции и вскрывать фурункулы. Как правило, с фатальными результатами.

Достаю телефон, ищу номер Трумена. Медлю с минуту. Любопытство пересиливает. Печатаю сообщение.

«Ты не занят?»

Да, лучше так. Учитывая тот недовольный женский голос. Вдруг у Трумена личная жизнь, а я вторгаюсь?

Почти сразу он отвечает:

«Не занят. Что случилось?»

«Как насчет старой доброй слежки?»

* * *

Трумен появляется ровно через тридцать минут. Все это время я не сводила глаз с Дока. Думала: только б он не ушел с каким-нибудь клиентом. К моему облегчению – и к его досаде, – пока никто не пожелал воспользоваться его услугами.

Звонит сотовый. Высвечивается номер Трумена.

– Посмотри направо, Мик.

Повинуюсь. Сегодня Трумена не узнать. Он в спортивных штанах, дутой куртке и шерстяной шапке. Замотан шарфом по самые глаза. Нацепил рюкзак и темные очки. Выдает его лишь спортивное телосложение.

– Что скажешь? – интересуется Трумен. В сторону моей машины не глядит намеренно.

– Где ты этот прикид раздобыл?

– В полиции нравов дали.

В юности Трумен работал под прикрытием. Проникал в наркопритоны.

– Видишь красавчика в оранжевой куртке?

– Вижу.

– Это и есть Док.

Трумен напрягает взгляд.

– Всяк трудится, как может.

На него глазеют две молодые женщины.

– Всё, он у меня на крючке, Мик. Я перезвоню.

И начинает движение к цели. В походке узнаю фирменную труменовскую решимость. Ту самую, которую мой напарник являл все десять лет. Ту, к которой я привыкла.

* * *

Проходит час. Трумен не звонит. Мне пора на встречу с Эйхерном.

Пишу ему эсэмэс-напоминание. Затем сообщаю диспетчеру о своем местонахождении. Вру. Якобы я в супермаркете сети «ВаВа», соседнем с кафе «Бомбический кофе».

Сержант Эйхерн меня опередил. Уже сидит за столиком. Вид у него скептический. А место занял самое выигрышное, с лучшим обзором. Поодаль от других столиков, рядом с уборной.

Сержант только глядит на меня, привстать даже не думает. Сажусь напротив.

– Так это здесь вы тусуетесь, Фитцпатрик?

– Не то чтобы. Один раз была. Просто подумала, что здесь можно поговорить без свидетелей.

– Похоже на то, – Эйхерн таращит глаза. – Крутое заведение.

В голосе – яд. А сидит он будто на иголках. Перед ним кофе в пластиковом стаканчике. Сержант не спрашивает – может, я тоже хочу сделать заказ.

– Ну так что там у вас, Фитцпатрик?

Быстро оглядываюсь. Мы в кафе одни.

Достаю сотовый, прокручиваю вчерашнее видео. Говорю шепотом:

– Вчера во время смены всем показывала ролик.

– Зачем?

– Как – зачем?

– Я говорю – за каким чертом вы показывали ролик кому ни попадя?

– Так ведь Нуэн сказал…

Эйхерн трясет головой, не дослушав.

– Кто у вас босс – Нуэн или я? Нуэн – следователь, ему за поиски деньги платят. Вы-то тут при чем, Фитцпатрик?

Ловлю воздух ртом, как рыба. Стараюсь сохранить самообладание.

– Всё правильно, сержант Эйхерн. Только…