Вскоре американец вновь развалился на ковре и, блаженно постанывая, заснул. На самом деле Роберт Гранд не спал, а только талантливо, как ему самому казалось, имитировал сон. Все мысли агента занимала собственная судьба. Сперва его привела в ужас мысль, что бедуины безжалостно растерзают его – он видел, как те поступили со своими соплеменниками, которые находились на военной службе короля. Поэтому судьба гражданина Соединенных Штатов Америки, которые здесь, на Ближнем Востоке, невежественные массы считают едва ли не империей шайтана на земле, была предопределена.

Теперь же Гранда полностью занимали мысли о предстоящих пытках. Еще во время учебы в академии у них был целый факультатив под названием «Скоростной допрос в экстремальной ситуации», заматеревшие на службе оперативники называли этот метод проще и весомее – «Горячее потрошение». Рассказы о «презумпции невиновности», о «правах человека» и прочем были ширмой для прессы, общественного мнения и предвыборных программ политиков. На передовой линии борьбы с терроризмом это считалось «холостыми патронами», которыми никто не пользовался, – боевая химия типа «сыворотки правды» и элементарные пытки давали куда больший эффект.

В академии часто демонстрировали фильмы с комментариями, как использовать электричество, воду, шипы и тиски. Но одно дело, когда ты психологически готовишься пытать врагов демократии, и совсем другое – думать о том, что эти самые враги будут пытать тебя. Мысли о физических страданиях становились с каждой секундой все невыносимее.

Через полчаса американец не выдержал, открыл глаза, привстал и уставился на лежавшего у противоположной стены второго пленника.

– Ну, что, товарищ по несчастью, давай знакомиться. Я Боб Гранд, американский турист, – словоохотливо сообщил агент. Его служебная инструкция неукоснительно требовала, оказавшись в подобной ситуации, прежде чем раскрыться, выяснить, с кем довелось столкнуться. – Попал к этим дикарям во время сафари, отвлекся, куда-то заехал, и все – напоролся на пустынных разбойников. Водителя убили, а меня уволокли в плен. А ты, приятель, как оказался в этом аду?

– Андрей Веретенников, похитили в Каире, потом переправили сюда. – Молодые люди пожали друг другу руки.

Фамилия показалась агенту знакомой, он на мгновение задержал ладонь Андрея в своей руке, вглядываясь в его лицо, и спросил:

– Ты русский?

– Сотрудник российского посольства в Египте.

«Не может быть», – из груди Гранда едва не вырвался вопль. Перед ним в каменном мешке сидел тот самый египетский пленник, из-за которого он оказался в Саудовской Аравии, а теперь и сам стал… Судьба сделала оборот и сравняла молодых людей, сделав пленниками обоих. Воистину, пути Господни неисповедимы…

Под крылом транспортника раскинулись бирюзовые просторы Средиземного моря. Едва Ил миновал похожий на кляксу остров Кипр, как раздался сигнал звукового зуммера – самое время вскрывать конверт от «почтальона Печкина». Командир достал из футляра конверт, сорвал печать. Внутри оказался листок с инструкцией и микрочип с координатами «точки исполнения».

– Это тебе, – летчик передал чип штурману, он тут же установил его в навигационный компьютер.

Пробежав глазами инструкцию, командир объявил:

– Работаем по мизеру в режиме «невидимка».

Прозвучавшая фраза для постороннего человека могла показаться сплошным набором слов, но только не для экипажа, которому приходилось неоднократно участвовать в секретных операциях. Каждое слово в этом предложении являлось прямым указанием к тому или иному действию. «Мизер» означал полет на сверхмалых высотах, режим «невидимка» – уход от наблюдения наземных радаров.

Бортрадист, щелкнув тумблерами, отключил «черные ящики». Что бы там в будущем ни случилось с самолетом, никто не должен знать правду, куда и с какой целью летел борт.

Борттехник молча покинул кабину и направился в грузовой отсек. Правый пилот своим ключом открыл замок и убрал заслонку из-под приборной панели. Здесь размещалось управление секретным оборудованием.

Ил-76 создавался как многофункциональный самолет. Кроме того, что он мог быть транспортником, десантно-транспортным, летающим госпиталем, поисково-спасательным, топливозаправщиком для стратегических ракетоносцев и дальних истребителей-перехватчиков, также была предусмотрена возможность для бомбометания сверхтяжелых бомб.

Ко всем этим достоинствам борт «357» имел дополнительное оборудование, позволяющее выполнять секретные задания.

Через три минуты командир экипажа стал принимать доклады.

– Первый пилот к работе готов.

– Штурман к работе готов.

– Бортрадист к работе готов.

– Техник АДО[14]к работе готов.

– Приборы и механизмы работают в штатном режиме, – закончил доклад бортмеханик.

– Работаем, – коротко приказал командир и, крепко охватив штурвал, стал заворачивать его вправо.

Тяжелый «Ильюшин», накренившись на правую плоскость, заскользил вниз, выходя из зоны наблюдения. Как только самолет снизился на тысячу метров, командир выровнял машину и отдал очередной приказ правому пилоту:

– Включить УПП.

– Есть включить установку плазменного поля, – ответил второй пилот, щелкая тумблерами. Внешне, казалось, ничего не изменилось, но окутавшая лайнер плазма теперь поглощала радиолокационные лучи, делая огромный транспортник невидимым для систем ПВО Израиля, Иордании, Сирии и даже кораблей 6-го флота США…

Разогретый за день воздух с приходом ночи быстро остыл, и теперь пустыня дышала могильным холодом под светомузыку мерцающих высоко в небе мириадов крошечных звезд.

Алена Воронцова, запахнув короткую дутую куртку на лебяжьем пуху, сидела возле палатки на туристическом стульчике, положив на колени ноутбук. Таймер на дисплее отсчитывал последние секунды перед часом «Х». За ее спиной собралась вся группа. Мужчины, надев приборы ночного видения, вертели головами, наблюдая за небом. Как любопытные детишки, мечтающие увидеть живого Деда Мороза на Новый год, каждый хотел первым узнать, какой сюрприз им приготовило начальство.

На дисплее высветились четыре ноля – время «Х». Сработавшая компьютерная программа включила передатчик «указки»…

– Наблюдаю треугольник координат, – доложил штурман, следящий за экраном навигатора.

– Работаем по мизеру, – напомнил командир, и оба пилота синхронно стали давить на штурвалы.

Многотонная четырехтурбинная махина плавно пошла на снижение, и уже через пять минут, когда до поверхности земли оставалось двадцать метров, включился автомат огибания местности. Управление перешло к штурману, которому теперь нужно было вывести лайнер точно в центр треугольника координат, чтобы выбросить груз. Тем временем техник десантного оборудования опустил хвостовую аппарель и крепко сжал рукоятку стопора, не отрывая напряженного взгляда от лампочки сигнального светофора до тех пор, пока красную лампочку запрета не заменила желтая – подготовки…