проследила за ее взглядом. Глухие шторы на эркерных окнах Кулвиндер были плотно задернуты. Что случилось, когда Майя решила уйти? Никки представила, как губы Кулвиндер сжались в суровую линию, как она покачала головой и велела дочери исполнять свой долг.

— И что потом? — спросила девушка.

— Майя прожила дома около недели, а потом ее отослали обратно. Поначалу все было тихо, но очень скоро раздоры возобновились, — Тарампал вздохнула. — Нельзя ожидать от мужа чудес. Чем скорее вы, девочки, это поймете, тем меньше разочарований вам будет грозить.

Перед внутренним взором Никки возникла фотография Минди из брачной анкеты: в глазах сестры светилась надежда. Никки ощутила внезапное облегчение. У Минди гораздо больше возможностей управлять ситуацией, чем было у Майи. Хотя Никки до сих пор сомневалась, нужно ли знакомиться с женщинами из семьи жениха раньше, чем с самим женихом, по крайней мере, у сестры есть выбор. Она может сказать «нет» и, уж конечно, не станет выходить замуж после трехмесячного знакомства. Мама ей ни за что не позволит.

— Моя сестра ищет себе мужа, но она очень разборчива, — сообщила Никки. — Не хочет разочаровываться.

— Тогда удачи твоей сестре, — ответила Тарампал. — Будем надеяться, она не кончит тем, что спятит, как Майя.

Между ними повисло молчание, во время которого Никки внимательно изучала окружающую обстановку, чтобы избежать пристального взгляда Тарампал. Кухня открывалась в гостиную с бархатистым замшевым диваном и современным каменным камином. На стене над камином висели в ряд три свадебные фотографии в рамках. У каждой невесты, осыпанной драгоценными камнями, было большое золотое кольцо в ноздре и линия сверкающих бинди[27] над бровями. Обильные украшения частично скрывали выражения их лиц.

— Как умерла Майя? — тихо спросила Никки.

— Покончила с собой.

— Как? — это был болезненный вопрос, но Никки должна была знать.

— Так, как поступают в нашей культуре женщины, когда они опозорены, — ответила Тарампал, заморгала и отвернулась. — Сожгла себя.

Никки в ужасе уставилась на Тарампал.

— Сожгла?

Тарампал кивнула на заднюю дверь.

— В саду до сих пор есть клочок выжженной земли. Я больше туда не хожу.

Так вот почему Тарампал указывала на сад! Все это не укладывалось в голове. От только что услышанного у Никки перехватило дыхание. Краем глаза она поймала сад, окутанный тенями, но тотчас отвернулась, чтобы больше не видеть его. Как Тарампал с этим справилась? Неудивительно, что в доме такой роскошный ремонт, — это попытка уйти от напоминаний об ужасающем самоубийстве Майи. Девушка почувствовала ком в горле, когда на ум ей пришли Кулвиндер и Сараб, живущие через дорогу от места гибели дочери.

— Кто-нибудь был дома в это время? — спросила Никки. «Ведь ее могли остановить», — подумала она, ощущая отчаянный, безнадежный порыв спасти Майю от самой себя.

— Я была в храме. Джагги находился на улице. До этого он нашел в телефоне у Майи несколько сообщений от мужчины, с которым она спала. И сообщил ей, что хочет развестись. Это повергло Майю в панику. Она не хотела разводиться. Боялась, что никогда больше не сможет смотреть в глаза землякам и родителям. В истерике Майя умоляла его остаться. А Джагги выскочил из дома со словами: «Все кончено». Тогда она бросилась в сад, облила себя бензином и чиркнула спичкой.

— Боже мой, — прошептала Никки. Она закрыла глаза, но чудовищная сцена встала перед ее внутренним взором. Тарампал продолжала говорить, но голос ее звучал где-то далеко.

— Вот как плохо иметь богатое воображение, Никки. Девушки начинают желать слишком многого.

Эта ущербная, косная логика выводила девушку из себя. Никки не имела никакого понятия о внешности Майи, но представляла себе Кулвиндер, только молодую и стройную, одетую в джинсы, с волосами, собранными в нетугой хвост. Современную девушку. В ее памяти снова прозвучали бессердечные слова тех сплетниц из лангара. «Девушка, лишившаяся чести». Если земляки были готовы заклеймить ее позором, она, наверное, не видела смысла жить дальше.

— Бедные Кулвиндер и Сараб, — проговорила Никки.

— Бедный Джагги, — воскликнула Тарампал. — Видела бы ты его на похоронах: он рвал на себе волосы, валился на землю, умолял жену не покидать его, несмотря на всё, что она натворила. Он страдал куда сильнее.

Но ведь горе — не соревнование.

— Я думаю, всем пришлось нелегко, в том числе и вам, — заметила Никки.

— Джагги было тяжелее всех, — упорствовала Тарампал. — Только представь, что говорили о нем Кулвиндер и Сараб: якобы это муж довел Майю до гибели, якобы он никогда не заботился о ней. Почему должна была страдать его репутация?

Никки ощущала все нараставшую дурноту. Когда разговор принял такой оборот? Меньше часа назад она бежала по Бродвею, думая, что сможет убедить Тарампал вернуться на занятия, но та оказалась гораздо более несговорчивой, чем ожидала девушка.

— У вас прекрасный дом, — быстро проговорила она, прежде чем Тарампал успела углубиться в мрачную тему чести и позора.

— Спасибо.

— Мама подумывает о кое-каких переделках у себя. У вас остались контакты бригады? Мама была бы рада поручить ремонт пенджабцам, которые поймут ее желание придать жилищу роскошный вид к грядущей свадьбе Минди.

Тарампал кивнула и вышла из кухни. Никки испытала облегчение, ненадолго оставшись одна. Она глубоко вздохнула и допила чай, проглотив даже семена и чаинки, случайно просочившиеся через ситечко. В доме было тихо, если не считать барабанной дроби дождя за окном. Девушка сняла с холодильника магнит «Британских воительниц» и покатала его на ладони. Подумать только, она сотнями раздавала такие на митинге в Гайд-парке, и где-то в этой бурлящей летней толпе могла находиться Майя!

Тарампал вернулась с рекламным буклетом подрядчика. Сверху была прикреплена визитка с именем бригадира, напечатанным золотыми буквами: «Рик Петтон. Ремонт домов под ключ».

— Англичанин? — удивилась Никки.

— Я просила Джагги помочь с общением, — пояснила Тарампал. — Он вернулся в Бирмингем, но довольно часто навещает нас.

— Как примерный сын, — сказала Никки.

Тарампал вздрогнула.

— Он мне не сын.

— Разумеется.

Какое тяжкое существование, должно быть, влачила Тарампал, не сумевшая родить сына духовному вождю общины. Девушка пожалела о своей необдуманной фразе. На лице Тарампал застыло беспокойное выражение. Никки взяла сумку и поднялась.

Проходя мимо гостиной, она чувствовала на себе пристальные взгляды дочерей Тарампал, которые смотрели на нее с фотографий на стене. В их глазах сверкала молодость. Толстый слой косметики и гирлянды свадебных украшений мешали, понять, какие эмоции испытывают девушки. «Волнение? — гадала про себя Никки. — Или страх?»

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Никки протянула ногу и зажала край занавески пальцами, чтобы задернуть ее. Джейсон, лежавший рядом, зашевелился.

— Оставь его открытым, — пробормотал он.