Тритон без особых раздумий набрал максимальную скорость и торпедой пошел на одного из черных, в руках которого были отчетливо видны два кинжала, отчего он был поразительно похож на огромного краба с изготовленными для удара клешнями. Мичман планировал в последний момент рвануться чуть в сторону и, проскальзывая мимо чужака, полоснуть его острым, как бритва, ножом или по груди, или по шлангам дыхательного аппарата. Однако черный резко отработал ластами и острие ножа прошло буквально в паре сантиметров от его груди. Уклоняясь, чужак в свою очередь попытался всадить нож в мелькнувшую рядом ногу Тритона, но и тот вовремя успел выскользнуть из-под удара.

Дальше все происходило настолько быстро, что посторонний взгляд мог бы уловить лишь какое-то подобие страшного колеса из двух длинных тел, окруженного пузырьками воздуха и завихрениями мутной воды. Черный с непостижимой быстротой бросился вдогонку и одним взмахом ножа располосовал левый ласт мичмана, что мгновенно поставило пловца в невыгодное положение, поскольку именно ласты позволяют двигаться и маневрировать с хорошей скоростью. Валерий что-то неладное сразу почувствовал и, вместо того, чтобы продолжать по всем правилам удирать от врага, вновь резко извернулся и буквально прыгнул навстречу черному. Тот от неожиданного маневра противника растерялся и замешкался не больше чем на секунду, но этой секунды хватило мичману, чтобы снова рвануться вниз и, уходя, длинным махом разрезать черному мышцы бедра. Все! Этот теперь без ноги, из него боец никакой — вон как кровь хлещет, аж облако целое за несколько секунд…

Троянов, не выпуская раненого из виду, быстро посмотрел в сторону, где так же кувыркались Скат со своим противником. Ну, за лейтенанта Валерка почти и не переживал. Против этого парня драться — это все равно, что с пятью крокодилами тягаться.

Мичман оказался прав. Не прошло и минуты, как Скат, проделав невероятный кульбит, ударил своего черного обеими ногами прямо в угловатое стекло маски, вбивая стекло в лицо и в глаза врага. Именно за этот удар, который Тритону так до сих пор и не удалось освоить по-настоящему, лейтенант и заработал свое прозвище. Все, бой по сути уже закончился…

Пленные пловцам были не нужны. Да и не было ни сил, ни желания, ни времени с ними возиться. Поэтому обоих черных, поочередно взяв в кольцо, милосердно прирезали, прикончили быстренько и без затей. Сняли акваланги с остатками дыхательной смеси, проделали необходимые манипуляции для того, чтобы трупы не всплыли никогда, и медленно поплыли в сторону своей плавучей базы. Медленно, потому что не было сил даже разговаривать. Единственное, что прохрипел Скат, когда они вынырнули на поверхность и жадно глотнули теплого воздуха, было:

— Здесь вам не равнина, здесь климат иной! Серьезные ребята нам с тобой попались… И все-таки мы их сделали… У меня есть пара царапин — заклеить надо бы, а то сейчас тут туча пираний будет. Все, брат, уходим…

Тритон молча кивнул. Говорить ни о чем не хотелось. В глазах до сих пор мелькали картинки боя и бурых облаков крови. Настоящей, не киношной.

Скат прекрасно понимал, что сейчас творится с его товарищем. Лейтенант, несмотря на свою относительную молодость, уже многое знал и умел. Умел одним движением свернуть врагу шею или перерезать горло. Знал, что после первого же взятого на нож врага в глазах бойца появляется что-то особенное и это отнюдь не жесткость или печаль. Появляется отблеск знания того, как неправдоподобно легко входит в сильное тело человека острая сталь и как неправдоподобно быстро из этого тела уходит жизнь…

Когда через двадцать минут на этом участке неширокого притока великой Ориноко появились три моторные лодки с людьми Джексона, русские боевые пловцы были уже в паре миль выше по течению. Джексон и не подозревал, что его флотилия только что миновала место, где в глубине неисчислимая стая жадных, обезумевших от запаха крови пираний довершала расправу над останками двух аквалангистов в изодранных тысячами острых зубов черных гидрокостюмах…

…К трофейному «авианосцу», на котором скрывались раненый майор и Мария, Тритон, сменивший гидрокостюм на тропический камуфляж и высокие натовские ботинки, на этот раз подошел берегом. Осторожно приблизился к кромке воды, остановился и прислушался. С борта катера не доносилось ни звука. А вот знакомый запах сигарет, которые курил Орехов, мичман уловил почти сразу — обоняние человека некурящего такие характерные запахи распознает сразу и еще издалека. Троянов усмехнулся и, уже не таясь, шагнул на трап, перекинутый с борта катера на песчаную полоску берега. Небрежно придерживая винтовку М-16 локтем, протопал по палубе и направился к приоткрытой двери, ведущей в каюту, в которой еще недавно маялся на диванчике майор.

— Э-эй, Мария, где ты там? — безмятежным голосом вернувшегося с рыбалки мужа позвал девушку Тритон. — Спите, что ли, бездельники…

Естественно, никакого ответа не услышал, недоуменно хмыкнул, прислонил к стене каюты винтовку, достал из кобуры пистолет и, бесшумно выдохнув, шагнул в полумрак каюты…

Если бы мичман не знал точно, что сейчас его обязательно будут бить по голове, то вполне вероятно, что от полученного после первого же шага удара в его крепком затылке могла бы появиться очень некрасивая дыра. Однако в тот миг, когда невидимый противник, стоявший сбоку за дверью, нанес свой удар рукояткой пистолета, Валерий почти неуловимо для глаза резко дернулся вперед и удар, со стороны казавшийся жестким и полновесным, на деле получился гораздо слабее. Тем не менее мичман послушно пролетел на метра полтора вперед, старательно изображая потерявшего сознание, и неуклюже рухнул на грязные доски пола. Еще через мгновение рядом раздались шаги, кто-то присел на корточки и бесцеремонно приоткрыл жесткими пальцами веко на левом глазу Троянова. Валерий закатил глаза куда-то вверх и вбок и дышал буквально через раз.

— Готов, — не без гордости сообщил голос и добавил: — А ты говорил, что у рейнджеров этих отличная подготовка, ха! Вот он, как дохлый кот, валяется. А если б я его в полную силу приложил, у него вообще бы башка отлетела.

— Хватит хвастаться. Давай, вяжи его. Наконец-то можно убраться с этого корыта. Как думаешь, босс за него премию даст?

— А как же, обязательно! Теперь они все у нас в руках — а это что-нибудь да стоит…

Какое-то время бандиты молчали, только один из голосов сердито приговаривал: «И какой гад такими узлами веревку запутал?» А затем в каюте раздался громкий стук — что-то явно металлическое и тяжелое ударилось о доски пола. Тритон точно знал, что это за стук, но на всякий случай продолжал изображать валяющийся без сознания полутруп.

— Граната! — истошно взвизгнул кто-то из бандитов, и сразу же раздались шумная возня и топот, недвусмысленно свидетельствующие, что оба дружно ломанулись к дверям и, похоже, для двоих сразу дверь оказалась узковата.

Если человеку в лицо летит неведомо откуда взявшийся мяч, то он обязательно попытается не поймать опасный снаряд, а сделает попытку уклониться — с рефлексами трудно спорить и они всегда быстрее нашего сознания. Увидев влетевшую через открытый в потолке люк гранату, бандиты, естественно, решили спасаться древнейшим способом. Будь у них чуть крепче нервы и острее зрение, они заметили бы, что в гранате предохранительная чека с блестящим колечком была на месте, что делало эту смертоносную гранату не опаснее простого булыжника. Но расчет Ската оказался верным, и теперь Троянов, выхватив из рукава нож, резким броском послал его в спину ближайшего из удиравших бандитов. Попал точно под левую лопатку, и наемник вдруг резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену, и тут же упал ничком.