– Что же ты, собака такая, против нас воевать удумал? Розг захотелось? Отвечай!

– Никак нет, Ваше благородие, был мобилизован большевиками, при отступлении спрыгнул с саней вместе с оружием.

Селиванов уже пришел в себя и выглядел очень браво, держался молодцом.

Офицер некоторое время его разглядывал, потом усмехнулся:

– Вижу, не врешь. Пока побудешь при моей роте, а как тут разберемся, отправлю тебя на мобилизационный пункт. Пусть там разбираются, кто ты есть.

– Слушаю, Ваше благородие. Разрешите выполнять?

– Ефрейтор Егоров! – На возглас к офицеру подскочил бородатый нижний чин. – Вот ты где! Определи этого солдата пока к себе, да присматривай за ним хорошо, оружие не отбирать. После того как закончим дело, отправишь его по команде в тыл, на ближайший мобилизационный пункт. Все ясно?

– Так точно, Ваше благородие! Разрешите исполнять?

– Разрешаю, ефрейтор. Идите.

Вот так Селиванов и оказался на Чусовой. Его это устраивало. Теперь он думал о том, что он стал еще ближе к родному дому, и о том, что было бы хорошо получить какое-нито, лучше бы, конечно, легкое, ранение и отправиться еще дальше в тыл.

«Хорошо, что сапоги не отняли. Повезло мне с тем офицером. Ох, повезло».

19 декабря 1918 года.

Кунгурский уезд.

Деревня Малая Бартымка. 10:30.

Селиванова распределили в Первый отдельный Сибирский штурмовой батальон, составленный из частей первого Томского пехотного полка и Томской добровольческой дружины. Батальон был придан Первому Средне-Сибирскому стрелковому корпусу, который вел бои на Гороблагодатском тракте.

17 декабря были захвачены деревни Верхние и Нижние Исады, и колчаковцы, получив пополнение для потрепанных в боях частей, возобновили наступление севернее железной дороги Екатеринбург – Кунгур.

Полурота, в которую определили Андрона, получила приказ проверить деревню Малая Бартымка, которая находилась на левом берегу реки Бартым, недалеко от деревни Сосновка, но в стороне от дороги Нижние Исады – Копчиково.

Деревня была небольшая, дворов около тридцати, и необходимо было выяснить, есть ли там красные.

Дозоры двигались по заснеженному лесу вдоль дороги, по которой передвигалась полурота. Андрон был в головном. Подходя к деревне, солдаты почувствовали запах гари. Младший унтер-офицер, командовавший дозором, приказал выходить на опушку леса перед деревней очень осторожно и послал к командиру солдата с докладом.

Когда дозор вышел на опушку леса перед деревней, солдаты увидели, что большая часть деревни – пепелище, хотя некоторые дома еще догорают. Никакого движения на пожарище не было. Однако через некоторое время, немного левее, на другом берегу реки Бартым показался дозор, который тоже продвигался в сторону деревни и уже начал переходить по льду замерзшую реку.

Солдаты передового дозора колчаковцев некоторое время наблюдали за деревней, ожидая действий красных, принадлежность появившихся солдат сомнений не возникала.

Незадолго до того, как подошла вся полурота, дозорные большевиков опрометью выбежали из деревни и, остановившись за левой околицей Малой Бартымки, принялись что-то горячо обсуждать. После чего один из дозорных направился на другой берег реки.

Андрон наблюдал за суетой большевиков и совершенно не понимал, что происходит.

Через некоторое время силы красных начали переходить реку. Как раз в этот момент до расположения дозорных добрался подпоручик Михеев. Совместными усилиями насчитали одного всадника, видимо командира, и около пятидесяти солдат при двух «Максимах» на салазках, что как раз соответствовало штату полуроты. Силы, таким образом, были равны. В подчинении подпоручика Михеева было пятьдесят пять солдат и два пулемета «Максим» на санях.

Большевики сначала начали втягиваться в сгоревшую деревню, но вдруг остановили продвижение. Дозорным колчаковцев показалось, что они начали что-то или кого-то искать на пожарище, потом быстро подались назад, опять собрались за околицей, что-то горячо обсуждали, размахивая руками. Селиванов подумал, что у них там митинг.

Подпоручик Михеев минут десять наблюдал за происходящим непонятным бардаком, потом отдал приказ полуроте построиться и начать выдвижение на опушку перед деревней. Большевики наконец заметили врагов, но повели себя странно.

Сначала раздалось несколько выстрелов, видимо, стреляли в воздух, а потом произошло какое-то шевеление. Затем в сторону белогвардейцев поскакал всадник, который размахивал чем-то белым, видимо, чистой нательной рубахой. Подпоручик Михеев недолго рассматривал кавалериста в бинокль, а потом отдал приказ остановить выдвижение и, вскочив на своего коня, отправился навстречу командиру красных. Подпоручику стало любопытно, что там происходит. Пока они сближались, красноармейцы гурьбой отошли к реке, но переходить ее не стали, а остались стоять на левом берегу Бартыма.

Навстречу друг другу ехали не очень быстро. Береженого, как известно, Бог бережет.

Наконец съехались.

Красный командир выглядел нервным, кусал губы и постоянно оглядывался на своих бойцов. Отряд большевиков так и стоял гурьбой на берегу реки, и там, видимо, опять начался стихийный митинг. Крики долетали до того места, где встретились два всадника.

У красного командира оружия в руках не было, он действительно размахивал, пока ехал, чистой нательной рубахой.

– Чего вам угодно, товарищ? Сдаться хотите? – первым спросил подпоручик.

В руке у Михеева был револьвер, но он не поднимал оружие, а использовал его наличие скорее как меру предосторожности. Подпоручик разглядывал командира большевиков.

Перед ним был среднего возраста мужик, явно бывший крестьянин, видимо, в свое время дослужившийся до унтер-офицера.

– Сдаться? – удивился большевик. – Нет, конечно. – Он немного помолчал, потом представился: – Комроты Горшков. С кем я разговариваю?

– Подпоручик Михеев. Чем обязан, «господин» Горшков?

Красный не обратил никакого внимания на явную насмешку и, немного подумав, ответил:

– Дело в том, «господин» подпоручик, что в этой деревне живут родственники нескольких моих бойцов. Мы знаем, что ваш отряд подошел к деревне позже, чем мы. Вы же еще не были в деревне?

– Еще не имел такого удовольствия.

– Я так и подумал. Эти люди убиты, а дома сожжены. Деревни как таковой нет.

Большевик немного задумался.

– Кто это сделал, не ясно. Сначала я приказал отступать, но мои ребята уперлись и не хотят уходить, пока не похоронят своих родичей. Поэтому я предлагаю задержать бой на то время, пока мы не похороним убитых.

После этих слов подпоручик Михеев, до того снисходительно улыбавшийся, посерьезнел.

– Вы что, с ума там все посходили? Так не делают. Что я доложу своему начальству?