Расстегнув верхнюю пуговицу, она попыталась улыбнуться. Все лучше, чем рыдать одной в подушку и про-клинать свою судьбу.

Наконец она разделась и осторожно легла с другой стороны постели. На ней были только сорочка и панта-лоны. Не бог весть какая защита, но прошлой ночью на ней не было и этого. Однако же Дэниел не пожелал воспользоваться ситуацией, как он выражался. Значит, и сегодня он скорее всего поведет себя достойно…

Что вы сделали с вашими обидчиками? — прошептала она.

Дэниел фыркнул:

Ну, во-первых, носы у них теперь будут уже не те. И осанка станет сутулой. А во-вторых, не волнуйтесь. Они не вернутся. Спите спокойно.

Ее успокоить оказалось гораздо легче, чем самого себя. Может, конкретно эти двое больше и не побеспокоят его, но Дэниел готов был биться об заклад, что Артемис Маллони — а «хозяином», конечно, был он — не оставит попыток выжить его из города.

Впрочем, пока не было смысла забивать себе этим голову. Он перед ужином надел новую рубашку и из вежливости не стал снимать ее, когда ложился. Ему было жарко, но осознание того, что рядом с ним Джорджина, заставляло забыть обо всех неудобствах. Он взял ее в темноте за руку.

Через день-другой, наверно, можно будет попробовать и нечто большее. Но сначала необходимо определить, насколько сильно он досадил своему отцу, взяв в жены именно эту девушку.

Жмурясь на ярком солнце, Джорджина решила повернуться на постели и попытаться вновь заснуть, но вдруг обнаружила, что что-то прижимает к подушке ее распущенные волосы. Окончательно проснувшись, она вдруг поняла, что чья-то рука удобно и смело устроилась у нее на груди. Покраснев до корней волос, она отчаянно зажмурилась и постаралась прогнать наваждение.

Но оно не желало пропадать. Напротив, рука дрогнула и в следующее мгновение накрыла ее левую грудь. Даже сквозь плотную ткань рубашки тепло, исходившее от чужой ладони, прожигало ее насквозь. Жар быстро распространился от лица по всему телу. Когда же сильные пальцы шевельнулись, коснувшись соска, Джорджи-на решительно стряхнула с себя эту наглую руку и попыталась сесть на постели. Но она совсем забыла про свои прижатые волосы…

Какая вы приятная… на ощупь, мисс Ягодка, — услышала она у себя над ухом мужской голос.

У нее сердце ушло в пятки. Открыв глаза, она увидела перед собой изуродованное лицо мужа, и ей от этого отнюдь не стало легче. Несмотря на синяки и кровоподтеки, Дэниел улыбался ей, а в здоровом глазу плясали веселые чертики. Рука его вновь отыскала ее грудь и чуть вдавила сосок.

Взвизгнув, Джорджина сделала попытку освободиться.

Вы обещали мне, Дэниел Маллони! Вы же обещали! Прекратите немедленно, я хочу встать!

На лице его отразилось сожаление, и он вздохнул:

Эх, вы сами не понимаете, от чего отказывае тесь, мисс Ягодка. Впрочем, я воображаю, на кого сегодня похож. Поцеловать такого нелегко. Мы с вами прямо как Красавица и Чудовище, не правда ли? Может быть, мне стоит пойти и побить Питера, чтобы вам было легче нас сравнивать?

Он повернулся на постели, отпустив ее волосы, и Джорджине наконец удалось от него удрать; Вскочив с постели и уперев руки в бока, она устремила на него возмущенный взгляд и уже готова была произнести суровую речь, но замерла, словно пораженная громом. Она увидела, что на Дэниеле нет ничего, кроме рубашки.

Краска залила ей щеки, и взгляд невольно скользнул вниз по его голым ногам. Они были покрыты легкой растительностью по всей длине вплоть до ступней. Взгляд ее вновь стал подниматься, но тут она заметила, что край рубашки задрался, и, покраснев еще больше, отвернулась.

Я буду вам очень обязана, если вы дадите мне возможность спокойно одеться.

Дэниел лежал на спине, закинув руки за голову, и не спеша изучал фигуру девушки, четко очерченную ярким светом, проникавшим через окна. У нее оказалась тоненькая талия красивые круглые бедра и стройные ноги. Панталоны доходили только до колен, поэтому ему ничто не мешало любоваться ее оголенными икрами. Он представил себе, как их ноги переплетутся, и его охватило возбуждение. Подняв глаза, он искренне пожалел о том, что не видит со своего положения ее груди.

Даже не знаю, как мне быть, — лениво произнес он. — Все тело ноет. Не исключено, что без ободряющего массажа я не смогу подняться с постели.

Поза ее стала еще более напряженной.

— Я не подойду к вам до тех пор, пока вы не оденетесь, Дэниел Маллони, Это не смешно.

Остановив взгляд на самой «ноющей» части своего тела; выпиравшей из-под края рубашки, Дэниел согласился:

Да уж какой там смех?

Джорджина по-прежнему стояла к нему спиной, наверное, уже в сотый раз за прошедшие сутки задавая себе вопрос: «Боже мой, во что я ввязалась?» Вот скрипнула кровать, и она услышала, как его ноги коснулись пола.

— Все, теперь можете смотреть, — раздался голос Дэниела.

Она обернулась, и распущенные волосы густой волной заструились по плечу и спине. У Дэниела захватило дух от восхищения. На ярком свету рубашка просвечивала насквозь, и он в одно мгновение узнал о Джорджине все, что так хотел узнать.

Она была прелестна.

Волосы, казалось, состояли из переплетенных золотых и серебряных нитей, высокая грудь натягивала ткань рубашки, застегнутой на все пуговицы до самого горла. Голубая ленточка с оборкой под самой грудью лишь подчеркивала красоту ее формы. Дэниел видел перед собой новый, незнакомый тип женщины. Раньше он предпочитал высоких и хрупких смуглых краса-виц, но что-то подсказывало ему, что его вкусы быстро изменятся.

Впрочем, она смотрела на него сурово, и он понял, что сейчас не время для глупостей. Откинув волосы со лба, Дэниел попытался улыбнуться побитыми губами:

— Мне надо сегодня много работать у станка, так что одевайтесь быстрее. Как только будете готовы, дайте мне знать, и мы сходим куда-нибудь поедим. С этими словами он вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь.

Только после этого Джорджина смогла перевести дух. Восторженный взгляд Дэниела пробудил в ней странные и пугающие ощущения.

«Он разглядывал меня! — пронеслось у нее в голове. — И я ему понравилась».

Это было как откровение для Джорджины. Она — женщина и может быть желанной.

Она почувствовала, что в жизни ее произошел коренной перелом. До сих пор на нее все смотрели как на избалованного ребенка, которого можно похвалить — ах, какая красивая девочка! — потрепать по голове и отослать в комнату, чтобы не мешал взрослым. И она сама так о себе думала.

Но Дэниел увидел в ней женщину. Осознание сего факта легло на Джорджину бременем новой ответственности. И она еще не знала, хочет ли нести этот груз. На краткий миг ей отчаянно захотелось вернуться в прежнее состояние, превратиться в маленькую девочку, у которой есть друг ковбой…

Но возврата назад не было.