Валентина, привлеченная шумом, наблюдала за всем этим с борта ладьи.

– Ковыльник! – окликнула она раненого богатыря. – Скажи, а русалки могут выходить замуж за людей?

– Они это любят, великая, – ответил тот. – Им нравится иметь своего живого мужчину и интересно попробовать человеческую жизнь. Баловство бессмертных. Только такие браки никогда не бывают счастливыми.

– Почему?

– Они ведь русалки, великая! – напомнил воин. – Они не люди. Только внешне очень похожи.

– Люди тоже разные бывают.

– Но они вообще не люди!

Как раз в этот момент Один и Фригг поднялись по сходням.

– Ты так и будешь ходить голой? – не выдержал Викентий.

Русалка посмотрела на мужа с таким недоумением, словно тот спросил о погоде на Венере.

– Тебе нужно одеться, – повторил то же самое другими словами бог войны.

– Зачем?

– Потому что я очень жадный! – повысил голос великий Один. – И не желаю, чтобы красотой моей жены любовался кто-то, кроме меня!

Он подобрал чей-то плащ, накинул Фригг на плечи и хорошенько запахнул спереди.

Русалка не сопротивлялась.

– Ковыльник, дальше можешь не рассказывать, – прошептала Валентина. – Я все поняла.

– Отваливаем! – оглушительно рявкнул великий Один. – Поднять паруса!

Он повернулся к русалке, кашлянул:

– Дорогая, сотвори, пожалуйста, попутный ветер.

Женщина приподняла левый указательный палец, немного им покачала, резко двинула вперед, и ладьям в корму тут же ударил плотный воздушный поток.

Валькирия подкралась к богу войны, положила подбородок на плечо и шепотом поздравила:

– Долгие лета, Вик! Искренне рада за тебя, всемогущий.

Викентий шумно втянул носом воздух, выдохнул, тихо ответил:

– Благодарю, великая. С тебя конвертик. И ты можешь ржать сколько угодно, Валька, но моя жена повелительница воды. А мы живем под парусами. Так что в любом случае это выгодная сделка. И не забывай, великая, что человек на девяносто процентов состоит из воды. Так что, если не хочешь, подобно Афродите, стать морскою пеною, советую рядом с Фригг держать язык за зубами.

– Молчу! – хмыкнула богиня смерти и отступила.

Викентий оказался молодцом. В любой ситуации держал хвост пистолетом. Не подколоть!

Несмотря на стабильный попутный ветер, флот бога войны все равно двигался медленно, с частыми долгими остановками. Валентина быстро сообразила, что великий Один так поступал специально. Слухи разбегались далеко и быстро, любопытные из окрестных земель приезжали посмотреть, послушать и пощупать, качали головами от зависти, убеждаясь в изобилии золота и нефрита, женщин и припасов у вернувшихся из дальнего похода победителей. И раз за разом в этой толпе зевак находились желающие рискнуть головой ради такой же красивой жизни.

Караван пробивался на север сперва через скифские степи, потом через славянские леса – и чем дальше, тем заметнее росла дружина бога войны.

Только через двадцать дней ладьи наконец-то приткнулись у слияния двух рек, под черными бревенчатыми стенами могучей крепости, щедро промазанными дегтем.

– Смоленск, великая, – сообщил Ковыльник, коему богиня уже дозволяла стоять на ногах. – Говорят, здешние славяне варят самую лучшую в мире смолу и лучше всех смолят бочки, кадки, берендейки и, конечно же, корабли. Когда варяги сшивают новую ладью, то первым походом всегда идут мимо Смоленска, дабы законопатить и просмолить ее именно здесь. Тогда кораблю сносу не будет. Никогда не протечет, не заскрипит, ни палуба не прохудится. Правит здесь Световид. Бог древний, великий, у Сварога в ровесниках. Вот только… Усталый он. От дел мирских отошел совсем.

– Хорошее место для долгого привала… – оглянувшись на сварожича, кивнул великий Один, словно бы благодаря за комментарий. – Себя показать, на людей посмотреть. Обновки супруге моей справить. Не все же ей в плаще одном ходить! Надеюсь, в этом мире уже существуют нормальные портные? В смысле, чтобы шили на заказ?

– Чур я с вами! – вскинулась Валькирия. – Мне тоже обрыдло таскаться в бесформенном балахоне. Хочу стильный прикид!

Ящера ощутила молитву незадолго до рассвета. Девушка ждала этого часа столь долго, что не сомневалась и не раздумывала ни единого мгновения. Поднявшись, она быстро накинула неприметную одежонку: беличья юбка, рысий верх, заячья душегрейка, лисья шапочка с двумя длинными хвостами-наушами, сплетенная из листьев рогоза сумка через плечо, внутри которой лежали два невинных горшочка – один со славянским конопляным маслом, второй с березовым трутом.

Дочь змееногой Табити, приволакивая ноги, выбралась в святилище, к священному огню, подкатила к себе крупный уголек, бросила его в горшочек с трутом, закрыла и шагнула в пламя.

По то сторону огня все еще было темно. Здесь пахло влагой, травой, свежестью; слышалось журчание воды, шелест листвы, сонное перекрикивание неведомых лесных пичуг.

– Твой слуга, великая, – с явным облегчением склонился перед ней мужчина.

– Мне не видно твоей шеи, смертный, – прошептала дочь прародительницы скифов.

Варяг распрямился и почти сразу на землю скатился, словно сполз, длинный и тонкий кожаный ремешок. Смертный торопливо отбросил его в костер, указал рукой влево:

– Вологда там, пешему полдня пути. Я стану молиться тебе, великая Ящера! Будь уверена в моей преданности.

– Если ты понадобишься, варяг, я пошлю тебе знак, – тихо ответила девушка.

Северянин прижал ладонь к груди, снова низко склонился и отступил в сторону журчащей воды. Ящера поправила сумку, перекинула вперед лисьи хвосты, хорошо скрывающие лицо, и сгорбилась, дабы никто не мог разглядеть чешуек на ее коже; поковыляла в указанном направлении, загребая ногами пыль.

То, что обычному человеку – полдня неспешного хода, для колченогой малышки стало долгим великим путешествием. Она мужественно брела час за часом, пыхтя и глотая пыль, позволяя себе отдых, лишь когда на широкой тропе появлялись сохатые с погонщиками. Заметив впереди поднимающееся над дорогой серое облако, услышав голоса, юная богиня сворачивала, пряталась в кустарники или за стволы деревьев и затаивалась, пока лоси не проходили мимо. Уж слишком приметен был облик уродливой наследницы Табити. И хотя простые смертные у далекого Славянского волока наверняка даже не слыхивали о существовании Ящеры – рисковать не хотелось.

Миновал полдень, солнце перевалило зенит и стало падать к горизонту, а девушке все никак не удавалось разглядеть впереди бревенчатые стены Вологды и луковки на роскошных хоромах всемогущей Макоши. И, увы, девушка их так и не увидела. Темнота добралась до неуклюжей путницы намного раньше, нежели та смогла выйти к цели. А набежавшая к вечеру низкая, дождевая облачность сделала ночь и вовсе непроглядной.