– Ну, тебе же это нравилось вроде? – усмехнулась Карина. – Тебя Крутилин за то, что ты такая домашняя и плюшевая, и выбрал…

Марина, вместо того чтобы обидеться на явную двусмысленность, лишь вздохнула.

– Да я сама была в такой ситуации, дома действительно скучно, – продолжала Карина. – Может, тебе заняться чем-нибудь? Хобби какое-нибудь завести, сейчас это модно. Кукол там делать или бижутерию… Певицей стать или, еще лучше, писательницей… А что, это идея! Наймешь пару способных студентов из Литинститута или с журфака, они пусть пишут, а ты печатайся. Будешь по телевизору выступать, на тусовки ходить… Или дизайном интерьера займись! У тебя вроде способности есть… Лохнесс говорил, что ты так квартиру обставила… Жаль, я не видела.

– А ты приезжай как-нибудь, посмотри, – оживилась Марина.

– То-то Лохнесс обрадуется…

– А ты приезжай, когда его дома не будет.

– Как он, кстати?

– Ужасно! – надула губки Марина. – Ругаемся все время. К счастью, он редко дома бывает, какие-то у него там проблемы с бизнесом.

– Ясно. – Карина поднялась, принесла из холодильника новую бутылку шампанского, открыла, разлила по бокалам, один протянула Марине и, отпив глоток, пристально посмотрела на обнаженную подругу.

– Ты не думала уйти от мужа? – тихо спросила она.

– Интересно, а жить на что? – Марина даже закашлялась от возмущения. – Опять работать идти? В фитнес-клуб, за копейки? Вот уж нет. Никогда! Лучше уж так. Бедность мне не к лицу, знаешь ли, я ее считаю большой пошлостью, – добавила она фразу, явно откуда-то позаимствованную.

Карина только усмехнулась.

– Мариш, а ты помнишь, как мы увиделись в первый раз? – поглаживая плечо подруги, томно спросила она.

– Кажется, ты приехала на день рождения Лохнесса, – сказала Марина, отставляя пустой бокал. – На эту кошмарную турбазу…

– Ты, глупышка, и ведь подумать не могла тогда, что любовь может быть такой, правда?

– А ведь я могла этого никогда и не узнать.

– Не могла, – ласково целовала ее Карина. – Я бы тебя ни за что не пропустила.

– Ты перевернула всю мою душу. А твои стихи… Мне никто еще никогда не писал стихи, – повернувшись на бок и глядя в глаза подруги, произнесла Марина. – Мужчины мне теперь на фиг не нужны. Единственное, что меня в них привлекает, – это их деньги.

– Ты не должна об этом беспокоиться, – Карина сразу вся напряглась. – Да, мужчины – это всего лишь машины для добывания денег. Но хоть у них это неплохо получается, я, то есть мы, женщины, тоже умеем это делать. Ты должна довериться мне во всем, и в этом вопросе тоже.

– Мне с тобой очень хорошо, – Марина прижалась к ней.

– Женщина всегда лучше поймет и почувствует женщину, им не надо объяснять, как надо любить их тело… – Карина открытой ладонью слегка прикоснулась к коричневому бугорку на груди Марины. – Какое же у тебя все красивое… Знаешь, я очень ревную тебя к Лохнессу. Как представлю, что вы вместе…

– Вместе?.. – Марина громко засмеялась. – Да ты что, какое там вместе! От него несет одними проблемами. А я не люблю проблем… Я ему так вчера и сказала…

– Ты ведь его не любишь больше… – Карина была вкрадчива, как кошка. – Ты ведь теперь любишь только меня. Теперь я буду заботиться о тебе.

– Да, теперь ты… – Марина смотрела на подругу сквозь пелену наркотического тумана. – Мы поедем во Францию. И там поженимся. Там это можно.

– Надо будет – и туда уедем, – как глава новоиспеченной семьи, ответила Карина.

Как только она поняла, что нашла свою любовь, Крутилин стал ей мешать. Ей не хотелось делить с ним Марину, ей хотелось, чтобы бывшего мужа не стало. Ночами, лежа с открытыми глазами, она смотрела в потолок и как могла истребляла Лохнесса. То он у нее попадал в автомобильную катастрофу, то разбивался на самолете при посадке, то захлебывался по пьяни в джакузи у себя же дома, то выпадал из окна… Если бы Крутилин знал, как она его теперь ненавидела!..

* * *

А тем временем над Лохнессом все сгущались и сгущались тучи. Это были какие-то кошмарные осень и зима. Мировой кризис, сначала не показавшийся таким уж страшным (вроде и не такое переживали!), обернулся настоящей катастрофой. Каждый раз, засыпая, он с тревогой ожидал завтрашнего дня. Резко сократились прибыли, сначала стало не хватать средств на закупку нового товара, а потом и на самое необходимое – налоги, аренду, зарплату сотрудникам. Лохнесс все, что можно, распродал, сократил штат до минимума. Но настал день, когда и с последними сотрудниками пришлось распрощаться.

С ним осталась только Вика, которая продолжала находиться в офисе с раннего утра и допоздна, несмотря на то, что платить ей за работу Евгений уже не мог. Она старалась изо всех сил, чтобы хоть как-то помочь ему, но, конечно, это ничего не решало.

Последний страшный удар нанесли братья Мамедовы, прямо перед Новым годом. Они срочно захотели изъять из дела свой капитал, а когда поняли, что изымать-то уже, собственно, нечего, подали в суд. Пересиливая себя, Лохнесс звонил и Карену, и Гуссейну, просил встретиться, поговорить и как-то уладить дело, но его и слушать не стали.

Заседание суда прошло ужасно, адвокаты Крутилина ничего не смогли сделать. Фирму объявили банкротом, Крутилина обязали выплатить Мамедовым практически все средства, имевшиеся у него на счету.

* * *

Пятого января Крутилин сидел за столом в своем рабочем кабинете и рассеянно водил мышкой по коврику. Компьютер был отключен. Сегодня, пожалуй, первый день из тех, когда не надо никуда торопиться. И не последний, теперь все его дни будут такими.

За дверью слышались шорохи, это Вика убиралась в шкафах. Женя подумал, что нужно заплатить ей хоть что-нибудь, хоть небольшую премию. Себе оставить только на текущие расходы, бензин и все такое прочее. А офис надо закрывать. Все. Баста, кончилися танцы. И дернул же его черт передать тогда часть фирмы Мамедовым! Теперь они воспользовались моментом… И наверняка без Карины не обошлось, ни тогда, ни сейчас.

Невеселые мысли прервал шум и голоса за дверью. Кто-то пришел. Крутилин поднялся с кресла, открыл дверь и обомлел. В приемной толпилась целая толпа народу: несколько человек с какими-то папками и, что самое ужасное, несколько человек в защитной форме с автоматами. Посреди комнаты стоял Карен Мамедов и громко отдавал приказания. Бледная перепуганная Вика вжалась в кресло.

– Что здесь происходит? – в ярости закричал Лохнесс. – Что ты себе позволяешь?

– Вот судебное решение, – Карен ткнул жирным, похожим на колбаску пальцем в какую-то бумажку, которую он тряс в руках, – а это судебные приставы, и они имеют полное право опечатать фирму, потому что ты не подчиняешься решению суда.

– Да я подчиняюсь! Но сейчас же праздники!

– Суд решил, что ты должен освободить этот офис и передать мне все документы, – взвизгнул Карен, сверля ненавидящими глазками Крутилина и Вику.