Он женат и так сильно любит свою жену.

Она иногда вспоминала свою жизнь, которая была раньше. Она так четко делилась на период «до» и «после»…

Вика еще в школе увлеклась изучением иностранных языков. Больше всего ей нравилось заниматься английским, копаться в словарях, делать свои версии переводов и читать в подлиннике Шекспира, Диккенса, Голсуорси – это доставляло ей невыразимое удовольствие. Она считала настоящим прикосновением к тайне те моменты, когда ей открывались новые оттенки, смыслы и интонации уже знакомых книг.

Казалось бы, русский язык – такой богатый на тончайшие оттенки и ньюансы, так сложно его переиграть, но когда она узнала, что английский такой же, если не богаче, ее удивлению и восхищению не было границ. И если возникал спор на подобную тему, Вика яростно защищала английский, не умаляя, конечно, достоинств родного языка. Особенно часто она спорила со своим братом Степаном, который, наоборот, особой ученостью не отличался и никаких языков, кроме русского, не знал.

Она бродила по книжным магазинам, часто совершенно бесцельно скупала учебники разных незнакомых ей языков: арабского, японского, хинди, китайского и голландского, листала их, знакомилась с каждым, как с человеком, задумчиво произнося непривычные слова, словно заклинания.

Школу она окончила твердой хорошисткой, потому что с точными науками отношения складывались хуже, чем с гуманитарными. Но все же сумела со второй попытки поступить на филологический факультет МГУ, пусть и на вечернее отделение, зато на бюджет.

Там же, в университете, она пережила свой первый серьезный роман. Вика влюбилась в своего преподавателя, что не было странно, потому что ребят на ее курсе было всего двое, и оба несколько не от мира сего. Странно было другое: преподаватель был почти пожилой мужчина с такой же немолодой женой и уже взрослыми детьми. Он читал им теорию языка и казался невероятно умным и тонким, а мягкий уставший взгляд из-под оправы выглядел столь одухотворенным… Первое время Вика страдала молча, но потом стала проявлять к нему повышенное внимание, оставалась после занятий, задавала какие-то вопросы, шла с ним до метро. Он сначала недоумевал, а потом все понял. И растерялся, долго не решался на эту связь, но Вика не отступала, и наконец между ними произошло нечто, такое невнятное и непонятное, что после этого она долго сидела на лестнице и заливалась слезами. Они встретились еще несколько раз, после чего он, мягко гладя ее по голове, сказал, что это надо прекращать. Вика выбежала из аудитории с горящими от стыда щеками и долго не появлялась на занятиях. Однажды она даже звонила ему домой, но подошла его жена, и Вике не хватило духу что-нибудь сказать, она просто повесила трубку.

И еще больше ушла в свой выдуманный стерильный мир, в котором существовали лишь правильные фразы английская грамматика, да библиотечная пыль.

Но учеба закончилась, и после пяти университетских лет Вике пришлось столкнуться с суровой реальностью. Она сделала неприятное открытие, что высококвалифицированному филологу, свободно владеющему тремя языками, кроме родного, не так-то легко найти подходящую работу. Те варианты, что ей предлагали, нельзя было назвать иначе чем «забивание гвоздей микроскопом».

То, что она могла читать «Улисса» в подлиннике, оказалось никому не нужным. Переводчиков английского языка кругом было полно, в последнее время вузы, которые готовят таких специалистов, вырастали как грибы после дождя. А ведь были еще и курсы, да и доморощенных знатоков английского, изучавших его дома по самоучителям, тоже было хоть отбавляй. Поэтому в различных бюро переводов образовался переизбыток специалистов, особенно по английскому.

Она попробовала себя в роли литературного переводчика, но за эту работу платили копейки, да и заказы приходилось буквально вырывать из рук.

И тогда она пошла работать секретаршей. В одну юридическую фирму как раз требовались сотрудники со знанием языка, чтобы переводить контракты и иногда помогать вести переговоры.

Пару раз за ней ухаживали ее сослуживцы, преимущественно немолодые, обремененные семьями полноватые мужчины, но они все казались ей пресными и скучными.

Правда, она все-таки завела легкий необременительный роман с молодым бухгалтером из соседней фирмы. Роман закончился скоропостижно и невразумительно, не успев начаться, когда бухгалтер после совместного обеда в ресторане достал калькулятор и принялся высчитывать, сколько каждый из них должен заплатить.

Знакомые уже начинали картинно вздыхать и задавать наводящие вопросы, но быстро нейтрализовывались воинственным отпором.

Жизнь ее так и катилась по привычной колее, не особенно звездно, но вполне объяснимо и логично. Пока не состоялся один разговор, за которым последовали события, нарушившие ее привычную жизнь.

Максим, любовник ее брата, в тот вечер пришел рано. Степана еще не было дома, он часто работал допоздна: пока клиентки, светские львицы, собирающиеся на тусовки, приезжают, надо работать.

Вика не особенно стремилась общаться с Максимом и тем более сталкиваться с ним на кухне и, приготовив себе нехитрый ужин, обычно ускользала в свою комнату. Но в этот вечер была пятница, она вычитала интересный рецепт лазаньи в одном журнале и хотела воплотить его в жизнь. Для этого она специально сходила в супермаркет и купила разных экзотических ингредиентов. Когда в кухню зашел Максим, процесс приготовления был в самом разгаре, вся перепачканная мукой Вика священнодействовала над начинкой. Шум отпираемой входной двери заставил девушку обернуться с надеждой, что это пришел Степа. Однако в прихожей послышалась тяжелая поступь Максима. Оказавшись в кухне, он обошел стол, критично посмотрел на него, но не стал ничего говорить и присел рядом на табуретку.

– Ты есть хочешь? Стол нужен? – спросила Вика.

Макс отрицательно мотнул головой. Вика пожала плечами и продолжила готовку, хотя теперь она не доставляла ей удовольствия. Мельком она взглянула на него и с удивлением заметила, что он как-то задумчиво ее разглядывает. Наконец он неожиданно бодрым тоном проговорил:

– Мы же никогда с тобой о жизни не говорили. Тебе вообще как, денег хватает? Степка подкидывает?

– Да, иногда подкидывает, – она поджала губы.

– Но ведь все равно не хватает наверняка? Сейчас такие цены, – тянул свое Макс.

– Ты к чему? Всего мне хватает, – она начала злиться. Ей подумалось, что ему неприятно, что брат дает ей деньги. Но какое его дело, в конце концов? К тому же она и продукты покупает, и готовит иногда на всех, и убирается чаще. Без нее квартира давно бы превратилась в помойку.

– Просто видел твое пальто… И сапоги тебе, по-моему, новые надо, а то так женихов не найдешь особо, – притворно вздохнул он.

– Я как-нибудь сама справлюсь, – рассердилась Вика.

– Да ты не обижайся, – неожиданно миролюбиво проговорил Макс. – Я ж тебе помочь хочу.

«Помочь? С какой еще стати? Что ему нужно?» – неприязненно подумала девушка, бешено взбивая белки, отчего их капли начали разлетаться по всей кухне.