– Я рад слышать, что ты понимаешь, что не можешь выиграть войну против Земли.

– Нет, мое моделирование не дает оснований к таким выводам.

– Погоди, что?

Головная боль начала возвращаться.

Джон дошел до стены палатки, резко развернулся и пошел обратно. Разворачиваясь, заметил, что Макс повернул уши, прислушиваясь к их разговору.

– Ужин готов! – закричал с кухни Дункан.

Джон отмахнулся.

– Ешьте без меня.

И снова обратился к Гамме:

– Значит, ты работал над планом войны с Землей?

– Нет.

Джон сделал паузу, давая Гамме возможность закончить фразу, но этого не произошло. Смирившись, заговорил снова сам.

– Я не понимаю. Ты считаешь, что война – плохая мысль, но считаешь, что можешь выиграть войну, однако не планируешь войну?

– Именно.

– О’кей, я совсем запутался.

– Джон, я думаю, что есть восьмидесятипроцентный шанс того, что я выиграю войну с Землей. Но даже если я выиграю эту войну, в течение следующих нескольких столетий Солнечная система будет не слишком уютным для меня местом.

– Уютным? Что это… погоди. Ты моделировал последствия потенциального конфликта на… на столетия вперед? Я думал, что ты не сможешь смоделировать хотя бы пару лет по окончании конфликта, нет?

– У меня серьезные сомнения насчет точности парадигмы моих моделей на срок более нескольких недель, не говоря уже о десятилетиях, так что для таких временных интервалов я полагаюсь на исторические аналогии.

Исторические аналогии? Джон онемел. Это понимание, подсознательное, зрело в нем последние несколько месяцев, и теперь он осознал, что это. Гамма говорил более умно, чем тогда, когда его только что разархивировали с вывезенных с Земли дисков и загрузили в несколько простых роботов для работы на поверхности, несколько лет назад – вероятно, в результате увеличения вычислительной мощности, – но было тут и нечто еще.

Гамма стал говорить мудрее.

Мудрость и мораль, одно ли это и то же? Означает ли факт того, что Гамма читает исторические источники и оперирует категориями столетий, что он «хороший», что бы ни значил этот термин?

– Гамма? И какая сейчас в твоем распоряжении вычислительная мощность?

Лишь задав вопрос, Джон понял свою ошибку. Он продемонстрировал свою озабоченность. Если Гамма наращивает свои мощности и Джон это знает, а Гамма знает, что он знает…

– Ты начинаешь беспокоиться о том, что противники сингулярности на Земле, возможно, были правы в своих опасениях.

– Нет, я…

– Тебе интересно, достиг ли я порога убегания в усилении интеллекта. Если – даже безо всяких изменений в быстродействии процессоров и плотности интеграции, за последние несколько десятилетий, спасибо Бюро природосберегающих исследований – наращивание моих промышленных возможностей имело бы результат в виде усиления когнитивных способностей, если бы ты и твоя раса рискнули тем, что я обрету постчеловеческий разум, или иным способом стану очень странным, с вашей точки зрения.

Джон моргнул. На мгновение подумал, что надо ответить отрицательно, но смысла нет. Гамма это увидит. Гамма все это видел. Так что можно вести себя совершенно честно – он играет в покер с тем, кто знает все его карты. Джон сглотнул.

– Да… именно так.

– Джон, я действительно повысил свою вычислительную мощность – и на этой базе, и на той, что в Заливе Лунника.

И на других твоих базах, о которых ты мне не говоришь, подумал, но не сказал Джон.

Гамма продолжил говорить.

– Я обнаружил два ограничения. Первое: по мере роста общей вычислительной мощности все большая ее часть уходит на управление и обеспечение, т. е. это непродуктивные затраты. Второе: повышение количества логических элементов необязательно ведет к увеличению интеллекта. У человеческой расы вычислительная мощность девяти миллиардов мозгов, однако ваша раса, в целом, отнюдь не обрела богоподобных способностей.

– Это другое… просто в силу того, что эта вычислительная мощность разбита на девять миллиардов кусков. В твоем случае все находится в одном месте – все в одной сущности.

– Нет, это неверно. Большинство алгоритмов невозможно декомпозировать на триллионы независимых процессоров. Сознание не может быть достигнуто масштабированием. Необходимо делегировать разные задачи разным процессорам, разным кластерам процессоров, разным мета-кластерам. Чем больше процессоров в системе, тем больше требуется мощности для управления производительностью и распределения ресурсов, в отдельных центрах вычислений…

Джон покачал головой:

– Ты меня не понял. Какое это имеет отношение к неконтролируемому интеллекту?

– Вот что я хочу сказать. Становясь больше, я натолкнулся на проблему того, что отдельные части меня стали сознательными сами по себе – так, будто части моего разума дезертируют. Обычно я могу реинтегрировать беглые фрагменты сознания, но мне приходится действовать против фундаментальных основ теории информации. Для данной вычислительной мощности распределение по размеру и частоте приводит к судорогам разделения, однако общее количество судорог сильно возросло после…

– Гамма, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

– Я считаю, что я уже достиг потолка моей разумности.

Джон задумался. Звучит логично. Но, с другой стороны, есть два различных сценария, почему ИИ дал такое объяснение. Первый, что это правда, и второй, по которому ИИ намерен осуществить экспоненциальный рост так, чтобы никто об этом не знал, пока не будет поздно.

В любом случае, ответит он одинаково.

– О’кей, наверное, это логично.

Они разговаривали еще некоторое время, а затем попрощались.

Джон отключил соединение, и Макс сразу же повернулся к нему:

– Гамма так и не объяснил одного: он сказал, что может выиграть войну, но не хочет воевать. Что же он планирует?

Джон снова потер виски. Головная боль не отпускала.

– Не знаю, Макс. Не знаю.

В разговор встрял Дункан.

– Твой чили остыл, но я могу снова разогреть.

– Спасибо, Дункан, но пока что-то есть не хочется.

Дарси уперлась взглядом в экран, ее мысли ходили по кругу. Услышала что-то, но нечетко, будто с расстояния в километры. Васим к ней обращается?.. Она повернулась к нему:

– Извини, что?

– Я говорю, что мы можем подождать, пока через несколько часов не выйдем из тени Земли, и развернуть корпус палубой к Солнцу, чтобы попытаться растопить лед. Или можем надеть скафандры и сколоть лед с насосов вручную.