— Теперь он стал еще круче, — продолжил Слейтер и подмигнул Валентину прозрачным глазом. — Слушай, ты ведь землянин? Мне нужна твоя помощь!

Валентин вытаращил глаза от удивления. За все свое десятилетнее пребывание на Панге он еще ни разу не сталкивался с такой поистине детской наивностью. Просить о помощи другого пришельца?! Своего потенциального конкурента, человека, который может отобрать у тебя талисман? Даже землянин, еще не нашедший своего талисмана, вряд ли отважился бы на такое — ведь должен же он понимать, что землян много, а талисманов мало!

Пусть даже Слейтер понятия не имеет о положении дел на Побережье. Все равно — какого черта он называет меня землянином при всем честном народе?! Он что, совсем идиот?

Валентин набрал в рот побольше воздуха, чтобы пояснить Слейтеру, кто он такой и куда ему следует обращаться — и только тут заметил, что мир вокруг вовсе не застыл, а всего лишь замедлился. Видимо, Слейтер подстраховался, продолжая показ для своих хозяев — а для себя с Валентином выкроил паузу между кадрами.

Валентин перевел дух. Нет, он не идиот. Но все равно, небольшой ликбез не помешает.

— Ты из какого века? — коротко спросил Валентин.

— Века? — переспросил Слейтер, удивленно раскрыв глаза.

— Какой год шел на Земле, когда ты попал на Пангу?

— Восемьдесят пятый… Две тысячи восемьдесят пятый, — поправился Слейтер.

— А на Панге ты сколько?

— Четвертый месяц, — чуть помедлив, ответил Слейтер.

— И все это время провел здесь, на своем «драндулете»?

Задавая этот вопрос, Валентин уже знал, каким будет ответ.

По прозрачному телу Слейтера прошла легкая дрожь.

— Почти, — сказал он тихо.

— Сначала тебя избили до потери сознания, — продолжил за него Валентин, — потом надели колодку на шею и привели в Эльсан, как простого раба. Но ты не попал на невольничий рынок — в первую же ночь за тобой пришел покупатель. Им был кто-то из Незримых, скорее всего — Рейлис.

Слейтер снова содрогнулся всем телом. Должно быть, отделали его на совесть, подумал Валентин. Проклятая пангийская традиция — считать пришельцев законной добычей первого же встречного. Ничего удивительного, что потом из пришельцев получаются настоящие Сыновья Тьмы.

— Откуда ты знаешь? — пробормотал Слейтер, оглядываясь по сторонам.

Валентин вздохнул. Даже находясь внутри кинофильма, который сам же и показывал, Слейтер все равно боялся. Ничего удивительного, раз он попал сюда из двадцать первого века — чем цивилизованнее человек, тем большее впечатление на него производит грубая сила.

— Большинство землян, — ответил Валентин, — именно так начинают свою карьеру на Побережье. Ты уже знаешь это из собственного опыта; я расскажу тебе о том, чего ты пока не знаешь. О том, что с ними происходит дальше.

— Большинство! — воскликнул Слейтер, явно думая о своем. — Так наших здесь много?

— Наших? — усмехнулся Валентин. — Вот уж не стал бы называть их «нашими»; скорее, каждый из них — сам по себе. Сначала вновь прибывших пришельцев обучают послушанию. Самых упрямых приходится бить целый месяц. Потом, когда пришелец привыкает повиноваться не раздумывая, его проверяют на склонность к талисманам. Ты знаешь, что такое талисманы?

— Местная техника, — кивнул Слейтер. — Странно, что она настроена только на землян…

— Существуют талисманы, — продолжил Валентин, — которыми может управлять каждый пришелец. Для проверки используют один подобный талисман. Его кладут на равном расстоянии от испытуемого и другого землянина, чья склонность к талисману уже известна. После этого землян начинают бить и бьют до тех пор, пока талисман не сдвинется в сторону одного из них. Видишь ли, эти чертовы талисманы так устроены, что наилучший контакт с ними достигается именно в критические моменты. Когда кажется, что вот еще чуть-чуть — и тебе конец. Чтобы точно определить склонность пришельца, хозяева сравнивают их с десятками, а то и сотнями конкурентов. Теперь ты понимаешь, что земляне имеют очень мало оснований помогать друг другу?

— Не может быть, — пробормотал Слейтер. — Меня же не проверяли!

Валентин кивнул:

— Такое тоже бывает. В некоторых случаях пришелец сразу же проявляет свою склонность. Стоит сделать ему по-настоящему больно, и он притягивает к себе первый попавшийся талисман. Такие пришельцы ценятся на вес золота, работать с ними дозволяется только мастерам. Поняв, кто попался к ним в руки, твои первые хозяева продали тебя Незримым. Тебе повезло — тебя даже не стали учить послушанию. Иначе ты не решился бы даже заговорить со мной, не то что приостанавливать фильм.

Слейтер шмыгнул носом.

— Повезло, — с горечью сказал он. — Я всего лишь попал в рабство к вампиру.

— Повезло, — подтвердил Валентин. — По крайней мере, тебе не отрезали руки, ноги и язык.

Слейтер содрогнулся.

— Ну ладно, повезло, — согласился он. — А как же ты? Ты тоже чей-то раб?

Валентин посмотрел на помутневшую фигуру своего собеседника и ничего не ответил.

Парнишке надоело в плену, подумал он. Но что с того? Пришельцев такого класса — его даже не проверяли на склонность! — не принято калечить или заковывать в кандалы. Существуют десятки куда более надежных способов — вроде заклятия общей судьбы или вызывающего мгновенное привыкание наркотика. Держу пари, что Слейтер не просто раб вампира, а раб по крови; да и Рейлис с его гипнозом наверняка не остался в стороне. Освободишь такого пришельца — а он тебя в первую же ночь прирежет и сбежит обратно к хозяину. Задачка для моей бывшей конторы, вкупе с Летучей Армией — а уж никак не для факира-одиночки. Даже если он — Фалер.

— Так ты мне не поможешь? — спросил Слейтер, так и не дождавшись ответа. В голосе его прозвучало отчаяние.

Надо же, как его допекло, подумал Валентин. И ведь случай-то редкостный — двадцать первый век, особая склонность к талисманам…

Не надо, сказал себе Валентин. Не надо искать формального повода. Я больше не агент Управления. Если нельзя спасать, но очень хочется — значит, нужно спасать. Тем более, если ты — Фалер.

Валентин посмотрел на Слейтера и хитро улыбнулся.

— Все, что я могу для тебя сделать, — сказал он, — это помочь поменять хозяина. Как насчет рабства у факира Фалера?

В полупрозрачном теле Слейтера зазмеились струйки черного дыма.

— По крайней мере, ты предлагаешь выбор, — сказал он. — Но разве Кроче меня отпустит?

Вот заодно и проверим, сказал себе Валентин. А вслух произнес, удивляясь собственной наглости:

— Отпустит. Если я попрошу.

Слейтер широко раскрыл глаза и хотел что-то сказать, но именно в этот момент его фигура полностью потеряла прозрачность. Окружавшая Валентина сценка из жизни Эриоха померкла, и он снова повис в воздухе посреди бескрайней темноты — нос к носу с Рейлисом и Кроче.