или же руки целовать.

– А Настя?

– Какая Настя? – Павел растерянно моргнул. – Ах, эта Настя. Не переживай, она не в курсе. Можно сказать, это то, что мы называем судьбой. Так что ваше дело молодое, сами разберетесь.

В палату к сестре зашла медсестра. Павел проследил за его взглядом и поднялся.

– Ну, ты пока посиди, а я спрошу, что там и как. Может, еще надумаешь мне морду набить, имеешь право. Только никому от этого лучше не станет, поверь.

Конечно, он сбежал. Как трус, не разбирая дороги. Больничные коридоры петляли, выходили на лестничные клетки. Кажется, он пару раз случайно обошел все здание сверху донизу, прежде чем наконец выскочил на улицу.

Какой-то пенсионер на лавочке с оглушительным хрустом ломал пачку валидола. Ден чуть не подошел попросить пару таблеток: сердце совсем по-стариковски ныло, дергало за ниточки, заставляя болезненно морщиться.

Бессмысленно болтаясь по улицам, он только сейчас понял, что вокруг слишком много зеркал. Витрины магазинов, стеклянные мыльницы остановок, затянутые тонированной пленкой окна проезжающих авто. Приходилось пробираться чуть ли не с закрытыми глазами, чтобы ненароком не увидеть в отражении собственную совесть. И сама миссия сегодня отобразилась зеркально: где-то там, окутанный проводами и запахом больницы, спал родной ему человек. А он не смог до него достучаться. Снова ошибся, не справился, не довел сеанс до конца.

И сбежал.

Пожалуй, теперь он понимал клиентов: порой хочется просто уйти от проблем. Лечь и перестать дышать, чтобы только не ломать голову над задачкой, на которую нет и не может быть правильного ответа. Как после такого он сможет помогать другим? Его собственный мир разбился вдребезги, и он шел по ранящим осколкам, а боли не было.

Ден по очереди обошел все кафе по дороге, но нигде так и не смог как следует успокоиться. Сейчас ему как никогда нужен был кто-то, чтобы просто не быть одному.

Вытащив телефон, он пробежался по списку контактов. Не густо. И как он сам не заподозрил, что молодому парню ненормально иметь так мало друзей. Палец остановился было на номере Семен Семеныча, потом скользнул чуть выше.

– Алло?

– Привет, – оставалось надеяться, что она не бросит трубку. Сейчас он бы и сам не узнал свой собственный голос. – Мне очень нужно тебя увидеть.

Под зонтом

Наверное, смешно было вот так сидеть, завернувшись в плед и грея руки о кружку кофе, как какой-нибудь заправский хихикомори. Уставившись в одну точку, Ден старался не думать, каким его видит Настя в этот момент. А она, к счастью, все поняла и ушла на кухню, из которой скоро донесся аромат свежезавареного чая и шарлотки.

Отец… сестра… Что он вообще помнил о своей жизни?

Телефон завибрировал, доставив очередное сообщение от матери. Он даже не взглянул. Что она могла написать, очередные упреки? А может, извинения, слова сочувствия? Вот только ничего из этого он сейчас бы не смог переварить.

Она хотела выиграть тебе время. Понимаешь, чтобы не было так больно…

Но боль со вчерашнего дня все еще глухо пульсировала где-то внутри.

Настя, уходя, приоткрыла окно, и шторы чуть колыхались от вечерней свежести. Кажется, сегодня снова обещали дождь. В такие моменты хотелось закрыться дома, у себя дома. И тем более странным было, что Денис не чувствовал себя здесь чужим, хотя и был в квартире всего-то один раз.

Простенькие обои были Настиного любимого оттенка. Серебристые портьеры смотрелись на фоне синего несколько холодновато, но в целом стильно, собранные посередине кольцами с висячими подвесками. На стене в раме – заснеженное ущелье с руинами замка. Гобеленовое покрывало на кровати, батарея флакончиков у зеркала – все сдержанное, неброское, но с явным намеком на сказочность. Принцесса Золушка, устроившаяся на работу в современном мире. Вот только он вряд ли годился на роль прекрасного Принца.

– Ну, ты как? – от Насти пахло яблоками, печеным тестом, и еще апельсиновой цедрой с терпкой ноткой вербены. Дома она предпочитала джинсы, а волосы убирала в смешной хвост с петелькой. Покопавшись в ящике, девушка поставила на тумбочку пузатую чашку с ломтиком лимона. Потом подобрала с пола его смятую рубашку и села рядом.

– Ох, что-то голова… – закрыв глаза, покачала головой. – С тех пор, как Аркадий… с того самого дня будто все еще сплю. Хожу иногда, как сомнамбула, вспоминаю: кто я, где, куда шла…

Знала бы она, как он себя сейчас чувствует. Но он и так заявился к ней на ночь глядя, неужели теперь еще и плакаться, будто маленький?

– Мужчины никогда не жалуются, да? – тонкие руки разглаживали каждую складку, аккуратно складывая ткань. Мягко, бережно. – Что-то случилось на работе?

Теперь-то он понял, почему Аркадий так за нее держался. Потихоньку, слово за слово, Настя вытащила из него все, будто занозу вынула.

– Значит, в коме… – она тихонько взяла его за руку, принялась поглаживать пальцы. – И ты не знал?

Рядом завибрировал телефон. Настя мельком взглянула на него и сбросила звонок.

– Снова Аркадий звонит? – кофе кончился, и он все-таки потянулся за чашкой с нарисованными золотом колокольнями Исаакия. Чай отдавал антоновкой. И ничуть не притуплял ноющую боль внутри.

– Погоди-ка.

Настя пододвинулась ближе, открыла тумбочку.

– Сама я не курю, это еще папины, – словно оправдываясь, она протянула ему начатую пачку. – Случайно завалялись. Зажигалка тоже где-то была.

После пары затяжек стало полегче, хотя бледное до прозрачности лицо с впалыми щеками до сих пор стояло перед глазами.

Вика… Викуля… вроде начало что-то проясняться. Вики-Микки, вот так он ее называл. И помогал натягивать гольфы с Микки-Маусом, когда они собирались в садик. Память возвращалась урывками, как медленно проступают забытые фрески под слоем вековой штукатурки.

– Ты с ней уже разговаривал, с сестрой? Я имею в виду… – она замолчала, подбирая слова. – Ты же можешь зайти в ее сон, ведь так?

Удивительно, почему она еще его расспрашивает. Они же, собственно, почти чужие друг другу.

– Зашел и…

– Все так плохо?

– Хуже не бывает.

– Давай пойдем к ней завтра вместе, хочешь? – за окном вкрадчиво зашептал, зашелестел по листве дождь. Хотелось бы вечно вот так сидеть, обняв ее, чувствуя ее теплую ладонь в своей, и слушать, слушать…

И ни о чем не думать.

– Ты прямо девушка дождя, – попытался пошутить он. – Что ни встреча, каждый раз дождь…

– Ага, дитя погоды, – рассмеялась Настя, целуя его в плечо. Он в ответ запустил ладонь в ее волосы – мягкие, отливающие медовым золотом.

– Поспи, Денис, – прошептала девушка. –