музыкантшей – играет на гитаре, выступает в кафешантанах, делает всё, чтобы вырваться из нищеты, мсье. Конечно, она будет позировать ему для картин, сама судьба в лице Мане пришла сегодня на площадь Мобер, чтобы выдать Викторине счастливый билет. Можем приступать прямо сейчас.

Раз уж Викторина умеет играть на гитаре, так может, написать с неё «Уличную певицу» (1861, Музей изящных искусств, Бостон)? Девушка выходит из кафе, поедая вишни (опять эти вишни!)…

Сюжет складывается, и Мане берётся за дело. Теперь Викторина проводит целые дни в его мастерской. Она прирождённая натурщица – терпеливая, естественная, к тому же ответственная и аккуратная. Викторина искренне считает себя артисткой и к каждой новой идее художника относится будто к новой роли: перевоплощается, примеряет образ, как платье. Мане в отличной форме и бодром настроении – он получает первый в жизни заказ, делает портрет мадам Брюне (заказчица оскорблена результатом, но это мелочи), пишет возлюбленную Бодлера – мулатку Жанну Дюваль… С Викториной у художника завязывается роман (вполне естественное развитие событий, не так ли?). Он очарован моделью и впервые задумывается, а не удивить ли ему следующий Салон «обнажённой натурой»?

Голый «Завтрак»

По давно сложившейся привычке он отправляется за помощью к великим мастерам прошлого. «Сельский концерт» Джорджоне и гравюра Раймонди с рафаэлевского «Суда Париса». Пуркуа па?[14] У него всё будет совершенно иначе, свежо и современно. Ему «хочется передать прозрачность воздуха, изобразить людей такими, какими мы видим их здесь, сейчас».

Мане решает писать обнажённую Викторину на лоне природы, в компании двух одетых мужчин – для них будут позировать его брат Эжен и Фердинанд, брат Сюзанны, скульптор. На первом плане слева – натюрморт, а позади компании Мане изобразит ещё одну женщину, на сей раз полуодетую, завершающую купание. И картина будет называться именно так – «Купание»! Отныне никаких академических кунштюков. Мане пойдёт собственным путём, заботясь не столько о достоверности, сколько о том, чтобы честно передать свои впечатления и радость от работы.

Размеры полотна впечатляющие: 2,08 м × 2,64 м. С этакой махиной, с таким оригинальным сюжетом он сразу же возьмёт медаль! Но прежде чем приступить к исполнению «Купания», Мане пишет портреты танцоров из мадридского королевского театра, гастролирующего в Париже, особенно хорош портрет «Лолы из Валенсии» (1862, Лувр / Музей д’Орсэ). Испанская тема по-прежнему близка Мане, к тому же Испания теперь в моде. Эдуард наряжает Викторину в костюм матадора (1862, Метрополитен-музей) и пишет её со шпагой в руке, а в пандан к этой картине делает «Молодого человека в костюме махо» (1863, Метрополитен-музей), для которого снова позирует его брат. Холст следует за холстом, Мане неистощим и плодотворен… Увы, отцу Эдуарда не доведётся присутствовать при его триумфе в Салоне, который кажется делом решённым, – господин Мане умирает 25 сентября 1862 года. Эдуард становится наследником значительного состояния, и ещё теперь он может жениться – путь открыт. Надо лишь выбрать время.

Парижский салон между тем оглашает новые правила: будет принято не более трёх картин от одного живописца. Мане расстроен – он готов показать публике намного больше, но спорить с теми, кто раздаёт награды не в его правилах. Решено: в Салон будут отправлены «Купание», над которым он без устали работал целую зиму, и два псевдоиспанских портрета. А пока что он выставит в частной галерее Мартине четырнадцать работ, покажет «Музыку в Тюильри», «Старого музыканта», «Лолу из Валенсии»…

Публика наверняка будет в восторге, считает Мане. Он верит в себя, в своё чутьё, в своё убеждение: важнее всего в живописи – не «что», а «как». Увы, публика так не думает. Посетители галереи Мартине глумятся и хохочут над его картинами. Особенно достаётся «Музыке в Тюильри» – почему так небрежны мазки? В чём сюжет? Зачем нам рассказывают эту историю? Для чего эта живопись так ярка и многоцветна, где элегантность и хороший вкус? Критики солидарны с публикой, на страницах «Газет-де-Боз-Ар» высмеиваются его картины. Мане упрекают, мол, в его работах нет и намёка на форму, они представляют собой мешанину красок и полное отсутствие колорита.

Мане подавлен, удивлён, растерян. А потом приходят вести из Салона – все его работы, включая «Купание», отвергнуты жюри.

Кстати, в том году отказали многим. Пожалуй, слишком многим. Оскорблённые мастера составляют петицию, дело пахнет крупным скандалом. Таким, что может обернуться новой революцией, – в конце концов, всё происходит в Париже, где из крохотной искорки всегда возгорается пламя. Наполеон III решает сказать своё слово и приказывает организовать выставку работ, не допущенных к экспозиции. Через две недели после открытия официального Салона! Это неслыханно, немыслимо, это счастье! «Салон отвергнутых» – так его стали называть – даст художникам возможность сказать своё слово публике напрямую, без посредников!

Париж пребывал в нетерпении – «Салон отвергнутых» вызвал интерес куда больший, чем предполагал Наполеон III. 15 мая, в день открытия, публика стояла в очереди, чтобы увидеть работы, не признанные Академией. И главной картиной здесь стало «Купание» Мане. Мужчины не позволяют своим жёнам смотреть на эту работу, но сами, пройдя мимо, возвращаются и возмущаются, не отводя взгляда от этой вопиюще дерзкой композиции. Никто не говорит «Купание», зрители переименовали холст в «Завтрак на траве» (1863, Музей д’Орсэ). Именно под этим названием картина войдёт в историю искусства, чтобы остаться в ней навсегда, но это произойдёт спустя многие годы, когда Мане уже не будет в живых. Пока же на его долю выпадут одни только насмешки толпы, неспособной оценить новизну изображения, смелость художника, его оригинальность и талант. Над «Завтраком» хохочут в голос: тот, кто не добрал в частной галерее Мартине, теперь веселится в «Салоне отвергнутых». Сюда приходят специально для того, чтобы посмеяться. А что до прошлых успехов Мане, так у парижской публики короткая память! Сам император назвал работу непристойной — в самом деле, где это видано, чтобы простая девушка (а не античная богиня) сидела нагой в лесу, в окружении полностью одетых мужчин – и смотрела на зрителя бесстыжим взглядом?

Мнение критиков совпадает с мнением Наполеона III. Если публика смеётся над Мане, то у прессы его новаторство вызывает ярость. Лишь жалкая группа молодых, начинающих живописцев и один примкнувший к ним сочинитель (Клод Моне, Поль Сезанн, Эмиль Золя) восторгаются «Завтраком»… Эдуард поначалу сердится на Клода – кто он такой, чтобы подписывать свои пейзажики фамилией, так напоминающей его собственную, – но впоследствии они станут близкими друзьями, Эдуард будет восхищаться работами Клода, назовёт его «Рафаэлем воды». После смерти Мане именно Моне объявит кампанию по сбору средств,