- Что, Люда? Ты серьезно думала меня обмануть? У твоего сына Степана ведь уже есть отец. Вы даже проводили анализ. Об алиментах договорились втихую, да. Скандал не нужен ни композитору Хмельницкому, ни твоему отцу-судье.

Людмила вдруг фыркает.

- Да отец сам не знает, что ему надо! Достал со своей осторожностью! Давно бы мог сколотить капитал нашей семье! А вместо этого заставляет меня работать секретаршей! Притом деньги ему суют, только бери! Но нет же…

Люда выливает то, что накипело. В силу профессии я научился быть хорошим слушателем. Но работать жилеткой для этой глупой блондинки не собираюсь.

- Отец сделал тебе квартиру, теплую должность. Он дает тебе возможность бывать на светских тусовках. Тысячи бы мечтали о таком.

Я уважаю отца Люды как человека и профессионала. Да и в принципе не в моих правилах скандалить с женщинами. Так что мой тон спокоен.

- Я не тысячи, Антон, - парирует Люда, - я - безумно невезучий человек! Даже ты заливал мне, что никогда не заведешь семью! И на тебе! Невеста, ребенок. Боже, почему у меня такая судьба?..

Из глаз Людмилы брызжут слезы. А я понимаю, что мне нечего ей больше сказать. Блондинка считает себя правой и со всех сторон обиженной жизнью. Но чем ее обделили, так это умом.

- Люда, больше и думать не смей в мою сторону! - я все же повышаю голос. - Знаю, тебя использовала Виктория. С чьей подачи, тоже предполагаю. Но ты просто запомни одну вещь - меня не существует для бывших! У меня есть женщина и ребенок. Уверен, пока один-единственный!

Блондинка качает головой.

- Ты очень агрессивный, Троицкий!

Мне хочется закатить глаза.

- Бери себя в руки и присмотри за сыном.

Сказать мне больше нечего. Поднимаюсь с места и иду к детской зоне, чтобы позвать Карину. Вижу, как моя милая брюнетка чем-то занимается с сыном Люды и рыженькой девочкой чуть постарше. Кажется, они лепят.

- Карин!

Она вскидывает на меня взгляд полный тревоги. Смотрит за мою спину на столики. Видит опустившую голову Люду. Я лишь киваю в сторону выхода.

Карина говорит что-то детям. Встает из-за столика, идет ко мне. Мне хочется прямо здесь ее крепко обнять и в то же время скорее уехать отсюда. Решаю выполнить второе желание. Только беру любимую за руку и крепко переплетаю наши пальцы.

Говорить мы начинаем в машине.

- К чему вы пришли, Антон?

В голосе Карины страх.

- Я не обязан о чем-то договариваться с Людмилой, - спешу ее успокоить, - хоть она значится матерью-одиночкой, отец у ее сына есть. Он популярный человек, тест делался тайно. Но он имеет место, как и материальная поддержка. Вот только Хмельницкий строго контролирует, чтобы деньги шли на малыша, а не на его амбициозную мать.

Карина хлопает глазами.

- На что тогда Вика и Людмила надеялись?!

Выдыхаю.

- Вероятно, сбить тебя с толку. Поссорить нас. Думали, ты почувствуешь конкуренцию для себя и малыша, покажешь себя истеричной, корыстной, - делаю вдох, - У Люды ко мне обида, плюс Вика могла предложить ей денег. А мести глупышка не боится, у нее влиятельный отец. Вика же… Тут явно пахнет происками моей тетки. Никак она не успокоится.

Во рту становится горько. А в душе муторно от мысли, что с тетей Лизой придется поступить по-плохому.

- Ужасно… - морщится Карина.

Она теребит ремешок черной сумки-портфеля. Смотрю на нежные пальчики с короткими ненакрашенными ногтями. Не к месту вспоминаю, какой след обнаружил утром от них на своей спине. Сколько же нужно страсти… Горло перехватывает от понимания, насколько она моя во всех смыслах. Буду полным ничтожеством, если когда-то ее потеряю.

- Спасибо, что рассказала мне все. За твое доверие. Если бы не ты, дело могло принять противный оборот.

Карина прикусывает губу.

- Думаешь, у тебя могут быть еще дети?.. - она так тяжело вдыхает. - Нет, я бы приняла твоего ребенка… Он же ни в чем не виноват! Но это как-то… трудно.

Она улыбается мне с робостью. Я не медлю с ответом.

- Я считал себя бесплодным, но защищался всегда от и до. Как любой другой мужчина. А еще я не рассказывал направо и налево про свою особенность. Знает семья, в курсе Вика - она очень близко общалась с теткой. Своим девушкам, даже более-менее постоянным, я ничего не говорил. Так что они бы уже предъявили мне детей.

- И Людмила не знала?

Машу головой.

- Нет, что меня в первую очередь насторожило. Так что я быстро поднял связи и проверил происхождение ее Степана.

Карина вдруг улыбается.

- Он, кстати, милый и смышленый мальчик.

Киваю, тоже поднимаю уголки губ.

- Пошел в отца. Пусть неофициально, но думаю, тот присмотрит за судьбой малого. И… - вспоминаю сцену в кафе. - К слову, тебе идут двое детей.

Любимая смущенно опускает веки.

- Давай для начала вспомним про одного и поедем заберем его от Зои.

Визит к старушке-няне как всегда проходит уютно. Мы отказываемся от пончиков с чаем, потому что все хотим домой, и нужно соблюдать Тимкин режим. Зато получаем приглашение на завтра. У Зои Львовны день рождения.

- Всего лишь семьдесят один, не юбилей, - кокетничает она, - но буду рада вам. Мои дети тоже приедут.

Карина говорит, что сможет отпроситься у начальницы. А вот я ничего не обещаю. Завтра мне предстоит одно тяжелое дело. Любимой я расскажу о результате по факту. Так что пока просто говорю - посмотрим.

Мы получаем малыша и до ночи не говорим о серьезном. Уложив Тимку, сами падаем в постель, не чувствуя ног. Ощущаю, как вздрагивает в моих руках Карина, проваливаясь в сон. И понимаю, для ее покоя и счастья я должен сделать все, что угодно…

Утром уезжаю, пока мои еще спят. Мне нужно встретиться с человеком, чей рабочий день начинается очень рано.

- Доброе утро, Давид Моисеевич.

- Здравствуй, Антон! Как же долго мы не виделись.

Грузный седой врач раскрывает мне объятья. Отвечаю на них, похлопывая его по плечу. Как все люди, друг семьи с годами постарел. Но излучает обычную для него харизму и энергию.

- Я и сейчас пришел не повидаться, - не вру.

Хозяин кабинета щурит темные проницательные глаза.

- Да уж понятно. Присаживайся, Тош.

Для него я навсегда мальчик. Сажусь в темное кожаное кресло. Офис зама главного врача дорогой клиники обставлен со старомодным пафосом. Приятель мамы и тетки - важный человек.

- Знаете вы или нет, но у меня родился сын.

Кустистые брови доктора взмывают. А в глазах зажигаются лукавые блики.