это все обсудим. А сейчас нам нужно успеть на самолет, до того как начнется буря. Вставай!

Игорь резко поднимается с пола и дергает меня за руку. Я отчаянно сопротивляюсь, отбиваясь изо всех сил. Но Молотов не щадя протаскивает меня через комнату. Сдирая кожу, я проезжаю задницей по ковру и в пылу борьбы ударяюсь бедром о журнальный столик. От боли перед глазами взмывают разноцветные звезды.

– Ты делаешь мне больно!

– Слушайся меня, и больно не будет! – рычит в ответ Молотов и как-то безжизненно повторяет: – Нужно успеть в аэропорт. Дел много. Очень много дел…

Я никогда еще не видела его таким. Он будто не в себе. Глаза стеклянные.

– А в аэропорту ты тоже планируешь меня тащить за волосы?! Не боишься? Там куча ментов. Я же обращусь к первому встречному!

– Зачем?

Игорь моргает и наклоняет голову чуть набок, будто и впрямь не может понять.

– Затем, что я не хочу с тобой никуда ехать! Я ненавижу тебя, я тебя…

Он бьет меня наотмашь, так что, не успев договорить, я снова падаю на пол. Губа лопается, в ушах звенит. Кровь наполняет рот привкусом металла и соли. Мне страшно до прошивающей насквозь дрожи в позвоночнике. Так люто страшно! Одной частью себя я вроде бы понимаю, к чему идет. Другой – один черт не могу поверить, что мы с Молотовым до этого докатились.

– Отпусти, Игорь. Я же все равно с тобой не буду.

Молотов – ноль эмоций. Приглаживает всклоченные волосы, словно даже в этой ситуации он беспокоится о том, как выглядит.

– А с кем будешь? С Дымом? – оскаливается. – Какая же ты дура, Ясмин. Думаешь, ты ему нужна?

Стираю с уголка губ кровь, настороженно за ним наблюдая. Молотов подхватывает початую бутылку вина, залпом допивая остатки.

– Ну, чего молчишь? – вытирает губы.

А я не знаю, что сказать. Понимаю только, что от моих слов сейчас многое зависит. Я-то пыталась до него достучаться и, видно, изначально выбрала неправильную тактику. Лишь только больше расшатав его и так нестабильное состояние.

– Нужна или нет, я не в курсе. Но знаешь, что не вызывает сомнений? Вот так, – касаюсь разбитого, начавшего опухать лица пальцами, – ты меня совершенно точно не вернешь.

Впрочем, вряд ли Игорь меня услышал, ведь в этот самый момент у него зазвонил телефон.

– Ч-черт. Рейсы отменяют.

– Включи свет, – прошу я.

– Нет света. Провода на въезде оборвало.

Похоже, это мой шанс! Игнорируя головокружение, осторожно встаю. Уснула я на ковре перед камином, а телефон, если мне не изменяет память, бросила на диване.

– Куда?!

– Позвоню в аварийку.

Приковав меня к себе недобрым медвежьим взглядом, Игорь качает головой. Я пячусь – он подходит.

– На дворе буря. Никто не станет сейчас ничего чинить.

Наверное, он прав. Да и… А кто сюда вообще доедет? Даже если я вызову полицию, сумеют ли они пробраться в поселок до того, как случится непоправимое? Метет так, что света белого не видно.

Лопатки касаются обшитой вагонкой стены. Я в западне. Мой кошмар меня настигает. Знакомый парфюм сейчас как будто совершенно иначе пахнет – хищно, неумолимо. Молотов упирается ладонями по обе стороны от моего лица и прижимается к моему лбу своим.

– Помнишь, как я тебя впервые увидел? Ты тогда еще была похожа на казашку. – Смеется.

– Я и сейчас на нее похожа.

– Не-а. – Игорь медленно ведет языком, слизывая с моих разбитых губ кровь. – На фоне по-детски пухлых щек твои глаза казались узкими, как щелочки. Сейчас же совершенно другое дело. Ты удивительно похорошела за эти годы.

Есть что-то психоделическое в том, чтобы вот так ни о чем разговаривать, в момент, когда над тобой вершится насилие. Сводящее тебя с ума.

– Не трогай меня, Игорь. Я не хочу. Не надо, – без особой надежды на успех, толкаю его в грудь. Но во мне сорок пять килограмм, а в нем больше сотни. С таким же успехом я могла попытаться сдвинуть со своего пути гору. – Не трогай. После него невыносимо… Не могу. Просто не могу.

– Ах да. Я и забыл, что ты до сих пор пребываешь в заблуждении, будто нужна кому-то кроме меня.

– Я нужна. – Мой голос дрожит.

– Дыму? Вот ты наивная. Знаешь, что ему на самом деле нужно? Отомстить мне. Забрав самое дорогое. – Игорь ощупывает мою опухшую скулу пальцами. – Ты же знаешь, что ты бесценна? Не можешь не знать…

Из-за страха, что меня скручивает, мысли путаются. О чем он вообще? Я ни черта не понимаю. Стоит только мозгу ухватиться за какую-то здравую мысль, как все опять исчезает в накатывающих волнах паники.

– За что отомстить? Что ты ему сделал?

– Ка-а-ак? Разве Дым не рассказывал? Или вам не до разговоров было, Яся-я-я? – рука с лица соскальзывает на затылок и больно дергает за волосы.

– Мне больно! Игорь, блядь, перестань!

– Как же так? Он даже не пожаловался на меня, такого-сякого? Серьезно? Я-то думал, ты на это повелась. Пожалела несчастного. А он что, вообще ничего тебе не сказал? Серьезно? Наверное, выжидал, когда твой мозг окончательно стечет в трусики.

– Ты бредишь.

– Я? Брежу?! – Молотов отходит и сгибается пополам от приступа злого лающего смеха. – То есть тебя реально не смущает тот факт, что из всех женщин на планете Дым случайно, – пальцы безумца сгибаются, обозначая кавычки, – подкатил к женщине того, кого он всей душой ненавидит? Очнись! – очередной толчок и удар затылком о стену. – Он только и думает о том, как бы мне отомстить!

– За что? – хриплю.

– За то, что сел на восемь лет, а я выкрутился.

– То есть ты его подставил? Как?

Господи, до чего трудно концентрироваться! Голова гудит. В висках ломит. Не удивлюсь, если у меня сотрясение, жаль, не это самое страшное! Потому что если Молотов прав, я не знаю, как жить. Для чего жить? Кому тогда верить?

– Херову тучу лет назад у нас было общее дело. Ну, как? По документам оно было его, – оскаливается.

– Я не понимаю…

– Да что тут понимать?