– Я так думаю, что ты сам напросился, Грибов, – досадливо сморщилась Елена Ивановна. – Ты ведь у нас наглый. Если что задумал, то напролом прешь. Я угадала?

– Ну… – Он кивнул после паузы. – Ты молодец, Аль. Восхищен!

– Да ладно тебе, ты мне лучше расскажи, что узнать сумел, когда по ее соседям ходил.

Грибов подробно рассказал Елене все, что ему вчера удалось разузнать.

– Ого! Оказывается, у нас еще кандидатура на роль подозреваемого вырисовывается, – присвистнула Елена совершенно по-пацански. – Сизых-то этот, оказывается, не промах. И не прочь был за молодой вдовой приударить. Если при муже к ней клеился, то теперь, когда она одинокой стала, то…

– То Чаусов с Бобровым ему как кость в горле, – закончил за нее Грибов.

– Понятно… – Елена задумалась, потом потянулась к телефону, начала раздавать указания, закончив, подытожила: – Так, алиби Боброва – липа, алиби Сизых – под вопросом. Надо их сюда всех собирать, голубчиков, и работать, работать с ними. Дожмешь, Толя? Только еще раз прошу тебя: будь ты с этим Бобровым полояльнее. Не приведи бог, нажалуется куда-нибудь, от проверок потом не отобьешься. Сам же знаешь.

– Да знаю. Обещаю быть лояльным. – Он улыбнулся, прикладывая руку к сердцу. – Слышь, Аль, ну а ты как, одобряешь или нет мой интерес?

– К Мальиной?

– К ней.

– Мне-то что! – фыркнула Елена. – Только, Толя, готовься к длительной осаде, вот что я тебе скажу. Какие орлы вокруг нее грудились, всем от ворот – поворот. А тут опер какой-то.

– Я не какой-то, а самый лучший! – похвалил он себя с обидой.

– Самый лучший, а до сих пор в причинах смерти ее мужа не разобрался, – поддразнила она его. – Узнал, почему он с трех последних мест работы увольнялся? Нет? Вот, а говоришь, что лучший. А я ведь тебя просила, чтобы узнал. Ну, да ладно, не до того теперь. Меня уже за Чаусова с утра против шерсти знаешь как гладили! А доложить мне нечего, Толя. Если узнают, что я тебя послала копаться в причинах смерти самоубийцы, меня тогда точно уволят. Так что дожимай фигурантов, дожимай…

Не успела Елена договорить, как в дверь осторожно поскреблись. Именно поскреблись, а не постучали. Они переглянулись недоуменно, дежурный снизу не звонил и не докладывал, что к ним посетители, а тут вдруг кто-то под дверью топчется.

– Войдите, – пригласила Елена, с любопытством поглядывая на дверь, не дождалась ответной реакции и снова повторила: – Да входите же!

Дверь приоткрылась, и в кабинет протиснулась высокая худощавая женщина. Бледнолицая, светловолосая, весьма ухоженная, но так и не сумевшая обмануть свой возраст. Сорок, тут же навскидку определил Грибов, откинулся на спинку стула и спросил:

– Вы к кому?

– Мне нужен Грибов Анатолий Анатольевич. Это вы?

– Так точно, – кивнул он, игнорируя гневное движение Ленкиных бровей, обязывающих его сесть как положено. – С кем имею честь?

– Я Боброва. Маргарита Боброва. Я жена Николая Алексеевича, – скороговоркой представилась вошедшая и жалко улыбнулась.

Сейчас тоже начнет врать, решил тут же Грибов. Муж вчера необдуманно себе липовое алиби состряпал, жена теперь явилась исправлять ситуацию. Сейчас начнет городить про то, что соседи по старости да сослепу не рассмотрели, а Коля был на даче, был точно. И сын их, и его друзья могут это подтвердить.

С сыном и его друзьями работа всю ночь наверняка проводилась. Те в любом суде присягнут, что дядя Коля, папа приезжал, да не остался. И заехал он с другой стороны, потому-то его соседи и не видели. А они точно видели!

Конечно, врать сейчас начнет Маргарита. Она же не знала, что Грибов вчера, вместо того чтобы после работы на любимый диван упасть, по пригородам мотался. И соседей всех опрашивал. И даже дачу Бобровых по периметру всю обошел и рассмотреть сумел, что с заднего двора никакого подъезда нет. И не знала эта холеная женщина, что в другом месте видели ее преуспевающего мужа и тоже присягнуть смогут. И про безобразную скандальную сцену теперь Грибову все известно, так что…

– Слушаю вас, – улыбнулся Грибов так, что Боброва позеленела.

– Дело в том, что мой муж вчера солгал вам, Анатолий Анатольевич, – проговорила Маргарита Боброва, тиская в руках дорогую кожаную сумочку.

– То есть? – прикинулся он непонимающим и настороженно покосился в сторону Елены, выпрямился, указал посетительнице на стул возле своего стола. – Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, не стесняйтесь.

– Он соврал вам! – заговорила Боброва быстро и с чувством, усаживаясь на краешек стула. – Соврал, потому что боялся меня травмировать!

– Я не совсем понимаю, – наморщил лоб Грибов, хотя понял все отлично. – В чем соврал, о какой травме речь? Поподробнее можно и с расстановкой? Я записывать буду. Вы ведь не против, что я стану записывать ваши показания… без присутствия вашего адвоката?

– Ох, господи, да какой адвокат! Конечно, записывайте! – Она чуть зарумянилась. – Вы меня извините, что говорю сумбурно, волнуюсь очень.

– А вы не волнуйтесь, – встряла Елена из своего угла и тут же пообещала: – Мы разберемся.

– Спасибо, – тут же насторожилась Боброва и снова предпочла говорить с Грибовым: – Понимаете, мой муж вам сказал, что позавчера вечером он ездил на дачу. Так ведь?

– Да, – коротко ответил Грибов.

– Так вот, он там не был. – Боброва выдохнула так, будто только что сбросила с себя тяжелейшую ношу.

– А где же он был? – заинтересованно отозвался Анатолий.

– Он был… – Маргарита опустила глаза и вдруг всхлипнула. – Он поехал… Он поехал к своей секретарше домой.

– Зачем? – вставила Елена, не простившая Бобровой, что та ее проигнорировала.

– Зачем?! – Боброва удивленно подняла брови. – Ох, господи! Но это же очевидно! Зачем ездят боссы после работы к своим секретаршам!

– У них был роман? – не хотела униматься Елена.

И вопрос-то ведь задавала с тайным удовлетворением, которое Грибов угадал тут же.

– Роман? – снова переспросила Маргарита Боброва и замотала головой. – Нет, до этого не дошло. Если бы там не было Чаусова, кто знает, чем его визит к Мальиной закончился бы. А так…

– А так что? – Грибова чуть отпустило.

– А так под ее окнами эти двое устроили безобразную сцену. – Боброва брезгливо скривила тонкогубый рот. – Потом к ним присоединился сосед Вики. И скандал едва не перерос в драку. Коля вовремя опомнился и уехал.

– Он уехал, а сосед и Чаусов остались, так?

– Ну да, так он мне рассказывал.

– А сам-то он где? – Грибов насмешливо указал на дверь. – Там, в коридоре?

– Там, – кивнула Маргарита. – Боится заходить. Стыдно, говорит, что соврал вчера.

– Его стыд, между прочим, уголовно наказуем, – снова наехала на Боброву Елена, которую гостья упорно обходила вниманием. – Дача заведомо ложных показаний…