— У-у, пусти, пусти, кому говорю! Пусти, зараза! — хныкала бабуля, отбиваясь.

Аришка, прыгая по дивану, маленькой ручонкой вцепилась в гребенку на бабушкиной голове и усердно пыталась оторвать. Бабка не уступает, отпихивает девчонку. Но какой там! Той еще веселей! Я схватила ее в охапку, тем самым уберегая бабушку от снятия скальпа.

— Это не дите, а я не знаю что. Бешеной п…ды клок! — пожаловалась бедняжка.

Баба Дуся нападениям подвергалась регулярно. Не было Аринки, зато был кот Пусик. Заклятый ее враг. Стоило бедной бабуле ночью собраться в туалет, кот тут как тут, как будто и не спал вовсе. Затаившись возле двери, он начинал яростную атаку на ее многострадальные ноги.

Бабка жаловалась:

— У меня два врага, — говорит, — кот и наш президент!

Ромка сегодня, как обычно, пошел на «мероприятие». Значит, как всегда, вернется под утро. Я уже к его наглым гульбищам привыкла, и даже находила в этом свои плюсы.

Поэтому сегодня я решила остаться у матери и тоже сходить на «мероприятие», а Роман, если что, заедет за мной.

Вечером, выйдя во двор, вдыхая душистый сентябрьский воздух, я огляделась по сторонам. Куда ж податься? Погода шепчет: «Налей и выпей».

О! На ловца и зверь бежит!

Полина, соседка, под ручку с младшим братом, по кличке Обалденный, не спеша прогуливались по двору. Скучающими взглядами обводя пейзаж, в надежде найти компанию.

А компания — вот она! Тоже скучает.

— Привет, Полинка! Привет, Обалденный!

— Привет, Юлька! — обрадовалась Полина. — А ты чего это в наши пенаты пожаловала?

— А ты все хорошеешь! — быстро добавил Обалденный. Потешный пацан, сколько я его знаю, а знаю, слава богу, лет десять, приветствует меня этой фразой.

— А пошли-ка в кафе! — с ходу предлагаю им.

— Да не знаем, денег-то у нас немного, — засомневалась парочка.

На что я, пребывая в чудесном расположении духа, продекламировала им в ответ:

Живи, безумец! Трать, пока богат.

Ведь ты же сам — не драгоценный клад.

И не мечтай! Не сговорятся воры

Тебя из гроба вытащить назад!

Да, Омара Хайама оспорить трудно. И мы поспешили пропивать «богатство» в ближайшую кафешку.

Люди добрые! Как же я там «накушалась»!

Поначалу я возомнила себя гадалкой. Брала в руку ладошки Полины и Обалденного, проникновенно вещала, задумчиво качала головой, на ходу выдумывала невероятные события, обещала им несметное богатство…

Потом — интеллигенткой (начала замысловато выражаться, оттопыривать мизинчик).

Потом, увидев никелированную трубу, не знаю, для чего предназначенную, я, лихо опрокинув еще рюмашку водки, понеслась к ней. Решила тряхнуть стариной и показать миру на что способна! Теперь я возомнила себя профессиональной стриптизершей.

Ну все было хорошо! Я порхала как бабочка, Обалденный кружил вокруг, Полина хлопала в ладоши… Но подошла официантка и обломала нас, сказав, что кафе закрывается.

Ничего, мы продолжили на улице. Горланили песни пьяными голосами, прихлебывая винишко. Уселись на деревянной лавочке, тут вино и кончилось.

Полинка подхватилась и понеслась добывать спиртное.

А мы с Обалденным кричали ей вслед:

— Мы требуем продолжения банкета!

Потом мы с Обалденным, обнявшись, затянули грустную песню:

Ой, у вишневому саду, де соловейко щебетав,

До дому я просилася, просилася,

А вин мене все не пускав…

И… О ужас! Я увидела быстро приближающегося к нам Рому…

— Ну все, Обалденный, смерть наша идет!

Мент — гаишнику не кент

Не буду утомлять вас жалобным рассказом о том, что он мне сказал и сделал. Все и так догадываются.

Скажу одно — по результатам судмедэкспертизы, на теле и лице у меня было зафиксировано двадцать шесть гематом, проще говоря — синяков.

После его «воспитательной кампании» я вызвала такси и уехала за город, к крестной, которая с весны до поздней осени жила на даче.

Все, это уже был конец. Скандалы — это как пунктирная линия: сначала между точками большое расстояние, потом меньше, меньше. И наконец это сливается в одну сплошную черту. Которая перечеркивает все, что было раньше. И тогда понимаешь, что терпеть уже нет сил и желания…

Когда человека загоняют в угол, не оставляя ему выбора, он рано или поздно начинает защищаться.

На следующее утро, составив в голове зловещий план, я тщательно оделась и отправилась на работу к мужу.

Вошла в здание, где располагалось их управление, спросила командира роты.

Тук-тук…

— Здравствуйте! — говорю.

— Что вы хотели, девушка? — лениво спросил командир. Молодой, крупный мужчина с неприятными «рыбьими глазами».

Я сняла темные очки. У мужика глаза на лоб полезли.

— Я, — говорю, — жена вашего подчиненного, Лаврушко. Это он меня избил и делает это регулярно.

— А что вы от меня хотите? — нагло ответил он, усмехаясь.

— Я хочу, чтоб вы поговорили с ним. Вы ж командир роты, вы должны и воспитательной работой заниматься вроде…

— Девушка — это ваши семейные дела, меня это не касается! — с раздражением ответил он. — И вообще, чего вы жалуетесь?! Насколько я знаю — у вас маленький ребенок. Ну и кому ты с ребенком будешь нужна?

— Как кому? Один женился, и другой женится… Значит, вы помочь отказываетесь… — констатировала я факт.

— Я просто ничего не могу сделать! — спешно выпроводил он меня. — Разбирайтесь сами.

Ну сами так сами! Значит, придется применить шоковую терапию. Я взяла такси и поехала в больницу — снимать побои.

С полученной справкой я направилась в наше районное отделение милиции.

Все мы знаем, что мент гаишнику не кент, поэтому опера с превеликим удовольствием приняли у меня заявление!

Оттуда я вернулась домой, к матери. И не успела я переодеться — звонок в дверь.

На пороге бледный как мел Роман, рядом его командир с вытаращенными «рыбьими глазами».

— Девушка, зачем вы это сделали? — начал возмущаться командир. — Вы что, не понимаете, что вы создали большую проблему своему мужу и вообще всей нашей роте?!

— Конечно, понимаю. Я для этого и написала заявление, чтоб сделать вам проблему! — довольно хмыкнула я в ответ.

— Нет, ну ты… Можно я буду на «ты»? Ты сделала такую глупость, что он теперь жить с тобой не будет! — «открыл мне глаза» служивый (явно не великого ума мужичонка).