и кровосмешение. Мы бы элементарно выродились уже через несколько поколений. Во избежание такого исхода мы стараемся искать свежую кровь на стороне и практически исключаем связи внутри Стаи. Так что я вынуждена тебя разочаровать, шекспировскими страстями тут и не пахнет. Элементарный здравый смысл и трезвый расчет. Не без симпатии, конечно, но не более того.

— А как быть с избранником? Вы же не сможете скрывать от него свою истинную сущность бесконечно! Или, когда дело сделано, вы, подобно самке богомола, от него избавляетесь?

— Зачем же так жестоко?! Ты просто ничего ему не говоришь и все. Тот, кто ничего не знает, не представляет угрозы.

— Мало кто согласится знакомиться вот так, вслепую.

— Да брось! — в голосе Оксаны вновь послышалась насмешка. — Ты же взрослый неженатый мужик! Неужели у тебя никогда не было девушки на одну ночь?

— Да, но я худо-бедно знал, кто они такие и откуда. К знакомству на улице у меня душа не лежит.

— И тебе никогда не встречалась очаровательная красавица, которая, словно спустившаяся с небес фея, появлялась из ниоткуда, топила тебя в бездонных озерах своих глаз, не задавала вопросов и ничего не просила в обмен на свою обжигающую любовь? И которая потом исчезала так же внезапно, не оставив ни адреса ни номера телефона, и даже имени которой ты не мог бы наутро вспомнить?

— Мда-а-а, красивые сказки вы рассказываете!

— Значит, тебе не повезло, — заключила Оксана.

— Значит, не повезло, — согласился журналист и поспешил вернуть разговор к более приземленным вещам, дабы не будоражить понапрасну свое воображение. — То есть у оборотня и человека может родиться ребенок?

— Может. А также у оборотня и собаки.

Должное осмысление последней фразы потребовало от Евгения определенного мысленного усилия. Его ноги, на секунду лишившиеся контроля, немедленно зацепились за подходящий корень, и он на полном ходу нырнул носом в траву.

— Не ушибся? — заботливо осведомилась Оксана, подавая ему руку.

— Я? Нет, просто… все это несколько… неожиданно, — журналист кое-как отряхнулся, и они двинулись дальше. — И охота кому— то зачинать ребенка от… псины. Это как же надо изголодаться?!

— Странно. Против отношений с человеком ты вроде бы не возражал.

— Но это же совсем другое дело!

— Ничуть. Любой оборотень наполовину человек, наполовину собака. А когда ты покрываешься шерстью и опускаешься на четвереньки, твоя система ценностей также претерпевает некоторые изменения. Все зависит от точки зрения.

— И часто у вас такое случается? Кто же рождается в итоге?

— Для нас в такой связи нет ничего необычного или постыдного. Отцом Антона и Игоря, к примеру, был породистый доберман.

На сей раз Евгений устоял на ногах и только яростно закашлялся.

— Да что на тебя такое нашло-то?! — Оксана хлопнула его по спине. — Или прожевывать не успеваешь?

— Все нормально, просто рамки моего воображения оказались несколько узковаты для новых откровений. Но я справлюсь, — журналист осторожно перевел дух. — Доберман, говорите? Вот, значит, в кого Апис уродился.

— Это верно, — кивнула девушка. — Их отец, Тесей, был настоящим красавцем!

— Вы его… знали?

— Если я правильно уловила смысл твоего вопроса, — девушка недовольно нахмурилась, — то… нет. Тем более что Инанна была крайне ревнива и никого к своему кавалеру не подпускала.

— А с другими… у вас случалось?

— Женя! — холодный голос Оксаны провел четкую черту, где Евгению следовало остановиться. — Я стараюсь быть к тебе благосклонной, но злоупотреблять моим расположением не следует! Моя личная жизнь тебя не касается.

— Да-да, конечно! Извините! — журналист почувствовал, что все-таки краснеет. — Я не хотел вас обидеть.

— А я и не обиделась, — усмехнулась девушка, — я разозлилась, что гораздо хуже.

— Но я…

— Забудь, я просто пошутила! Давай, продолжай свой допрос.

— Хм, ну, раз так, то… — Евгений поскреб в затылке, — получается, если в итоге рождается человек, то его изгоняют из Стаи или убивают? Я правильно понимаю?

— Нет, неправильно.

— Почему?

— Мать и ее еще не родившийся младенец представляют единое целое. В случае, когда мать перекидывается, меняет облик, ребенок в ее чреве должен сделать то же самое, иначе он неизбежно погибнет. Поэтому у оборотней живыми рождаются только оборотни. Всегда. В противном случае дело заканчивается выкидышем еще на первых неделях беременности.

— А как же Николай?

Оксана ответила не сразу. Она какое-то время шагала молча, рассеяно срывая сухие травинки и машинально наматывая их на палец. Чувствовалось, что затронутая тема весьма для нее болезненна, и Евгений уже хотел пойти на попятный, то тут девушка заговорила.

— Я давно хотела заиметь ребенка, но у меня очень долго ничего не получалось. А если мне и удавалось забеременеть, то все заканчивалось досрочно. После трех выкидышей подряд я совсем отчаялась и уже хотела поставить крест на своих попытках, но потом все же решила дать себе еще один шанс. Можно было, конечно, подыскать ему будущего отца среди сородичей, но от мысли о близости с кем-то из тех, чьи физиономии я вижу каждый божий день, и чей «послужной список» мне прекрасно известен, становилось тошно. Я снова выбрала человека, а своего малыша решила сберечь, чего бы мне это ни стоило.

— Каким образом?

— Ни разу не перекинувшись на протяжении всей беременности. Я должна была все девять месяцев оставаться в человеческом обличье, чтобы не убить младенца, если он — не оборотень.

— Не понимаю. Неужели никто не додумался до этого раньше?

— Не знаю, — Оксана покачала головой, — но, даже если кому-то подобная мысль и приходила в голову, реализовать эту затею никому не удалось.

— Что помешало?

— Быть оборотнем и не перекидываться — невозможно. Какое-то время еще можно крепиться, терпеть, но рано или поздно ты сдаешься, — девушка, словно что-то вспомнив, остановилась и повернулась к Евгению. — Ты, часом, наркотой не балуешься?

— Бог миловал, — отозвался тот, недоумевая, к чему она клонит, — а почему вы спрашиваете?

— Тогда ты не знаешь, что такое ломка. Те, кто пробовал, говорят, что ощущение очень похожее. Вот только когда у тебя нет под рукой дозы, и ты ничего с этим поделать не в состоянии — это одно, но во сто крат сложнее удержаться, когда никаких преград нет, и все зависит лишь от твоей силы воли.

— Как же вы, в таком случае, справились?

— Сама не знаю, — Оксана помассировала виски. — Не приведи господь кому-нибудь пройти через то, что я испытала. Ужас, что со мной творилось в первые два месяца. Я едва не сошла с ума. Кричала, билась головой об стену, резала ножом руки, чтобы заглушить этот животный зов. Но куда большие страдания мне причиняло другое. Никто из сородичей, из подруг, с которыми мы с