Нины снова не было дома. В последнее дни подготовка к выставке занимала все ее время. Лешка уехал с классом на экскурсию в Питер. Дома были только Лиза и Виктор. Они сидели на полу и увлеченно собирали пазл.

– А вот и наша мама! – поприветствовал Виктор, когда Рита вошла в комнату.

– Мамочка, а мы с дядь Витей собираем базил! – выкрикнула Лиза восторженным голосом.

– Лизавета Николаевна гениальный сборщик базилов, – с улыбкой сообщил Виктор. – Кстати, мы с Лизаветой Николаевной приготовили пиццу. И, кажется, она получилась очень вкусной.

– Мамочка, наша пицца – просто объеденье! – сообщила Лиза. – Мы с дядь Витей оставили тебе несколько кусочков.

– Это правда. – Виктор поднялся на ноги и с улыбкой сказал Рите: – Ты переодевайся, а я пока разогрею пиццу.

Внезапно Рита почувствовала такой приступ голода, что у нее свело желудок. Она вспомнила, что не ела с самого утра.

– Я бы съела кусочек прямо сейчас, – честно сказала она Виктору. – И даже холодную.

– Вот как? Тогда вперед на кухню! Лизавета Николаевна, вы с нами?

– Нет, – твердо сказала Лиза. – Не уйду отсюда, пока не соберу весь базил.

– Вы очень упорная девушка, – сказал Виктор. – И когда-нибудь это качество сделает вас богатой и знаменитой.

– Не хочу быть богатой, – заявила Лиза. – Хочу быть счастливой.

Рита посмотрела на серьезное, умное личико дочери и засмеялась.

– Будешь, – сказала она Лизе. – И счастливой, и богатой. Если проголодаешься – приходи к нам.

Рита и Виктор отправились на кухню, а Лиза, взяв кусочек пазла, устремила задумчивый взгляд на недособранный осенний пейзаж.

…На кухне Виктор усадил Риту за стол («Сиди, сиди, ты устала») и объявил, что будет за ней ухаживать. Быстро сделал чай, разогрел в микроволновке кусок пиццы.

– Вы правда сами ее сделали? – поинтересовалась Рита, откусив кусочек пиццы, которая оказалась действительно очень вкусной.

– Не совсем, – признался Виктор, посмеиваясь. – Я купил ее в нашей кондитерской, той, что на первом этаже. Но разогреть пиццу до оптимальной температуры – это тоже искусство. Разве нет?

– Да, – улыбнулась Рита. – Я всегда говорила: самое главное в приготовлении блюда – это процесс разогревания.

Из комнаты донесся кашель.

– Лиза? – насторожилась Рита. – Лиза, с тобой все в порядке?

Дочка не отозвалась. Рита встревоженно нахмурилась.

– Схожу посмотрю – все ли у нее в порядке, – сказал Виктор. – А ты ешь.

Он вышел из кухни. Рита прислушалась, пожала плечами и взяла чашку с чаем.

– Черт! – донесся из комнаты голос Виктора.

Рита побелела и выронила из пальцев чашку с чаем. Не заметив, что кипяток выплеснулся ей на юбку, вскочила из-за стола и вылетела из кухни.

Когда она вбежала в комнату, Виктор сидел на полу, обхватив Лизу сзади руками, и, как показалось Рите, встряхивал ее. Лицо Лизы было синюшно-бледным, выпученные глаза остекленели.

– Что случилось? – испуганно закричала Рита, бросаясь к дочери.

– Она подавилась! – сказал Виктор и снова встряхнул девочку.

Лиза безвольно дернулась в его руках, как тряпичная кукла.

– Боже! – хрипло выкрикнула Рита.

Она бросилась к дочери, но Виктор одной рукой оттолкнул ее.

– Не мешай! – сухо сказал он.

Затем снова обхватил Лизу руками, положив ей костяшки больших пальцев на солнечное сплетение и снова резко надавил. Изо рта Лизы выскочил кусочек пазла, девочка резко вздохнула и вдруг закашлялась, выпучив от боли глаза.

– Все хорошо, – облегченно проговорил Виктор. – Теперь все хорошо.

Он выпустил Лизу, девочка заплакала, Рита обняла ее, прижала к себе и тоже зарыдала от пережитого ужаса.

…Через полчаса Рита вошла в гостиную. Виктор сидел на диване, глядя на экран телевизора.

– Как она?

– Уснула.

Рита села на диван и вдруг заплакала.

– Ну-ну-ну. – Виктор обнял ее рукой за плечи. – Все хорошо. Она не пострадала.

– Спасибо… – со слезами в голосе проговорила Рита. – Спасибо, что спас ее.

Виктор притянул Риту к себе, и вдруг она, словно ожидала этого, обняла Виктора, впилась своими солеными от пролитых слез губами в его губы. Они стали целоваться, как подростки, как объятые огнем страсти любовники. Лишь раз Рита оторвалась от его губ и пробормотала:

– Боже… Что мы делаем?

– Сходим с ума, – сказал Виктор и снова прижал ее к себе.

* * *

Рита сладко поежилась в постели, посмотрела на лежащего рядом Виктора и спросила:

– Я тебе правда нравлюсь?

– Конечно, – сказал он.

– Очень?

– Очень!

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Глаза его сияли, он не врал. Редкие волосы Виктора были растрепаны, на щеках проступила щетина, отчего широкое лицо его стало похожим на лицо пожилого морского капитана. Впрочем, слово «пожилой» Виктору не очень-то и подходило. Он был широк в кости и мускулист, выглядел слегка обрюзгшим, но совсем не толстым. «Мужчина средних лет» в лучшем его варианте.

Рита смотрела на него и думала о том, что вот такой-то муж ей и нужен. Интеллигентный, умный, добрый. Этот точно никогда ее не обидит, не пропьет квартиру. К тому же они неплохо будут смотреться вместе. Деловая, ухоженная молодая женщина и ее импозантный муж-писатель. Рита подумала, что Виктору очень подойдет дорогой темно-синий итальянский костюм и темная рубашка с темным шелковым галстуком. Ему бы еще волосы погуще, но, в принципе, нормально и так. К тому же он будет отличным отчимом для Лешки и Лизы (Лизаветы Николаевны, как он ее называет.)

Рита улыбнулась своим мыслям. Но тут она вспомнила про Нину, и улыбка покинула ее губы, а по лицу пробежала тень озабоченности. Она пристально посмотрела Виктору в глаза и сказала:

– Послушай, Вить, ты можешь для меня кое-что сделать?

Он ответил ей нежным, обожающим взглядом и проговорил:

– Все, что угодно.

Рита немного помедлила, собираясь с силами, а потом сказала, четко и прямо:

– Я хочу, чтобы ты ушел от Нины.

Лицо Виктора оцепенело. Потом слегка побагровело, на широком лбу у него вздулись жилки, и на мгновение Рите показалось, что это не просто жилки, а что на лбу у Виктора сквозь кожу проступили цифры.

08115036

Рита приоткрыла от изумления рот, сердце ее замерло, а потом учащенно забилось, но она зажмурила глаза, а когда через секунду снова открыла их, неприятное видение исчезло. Лицо Виктора по-прежнему выглядело напряженным и растерянным. Еще несколько секунд он молчал, а потом сдавленно спросил: