Наконец, крот в компании Ласки, ковыляя, опершись о свою покрытую золотом трость, решил наведаться к комиссару лично.

И застал его на проходной.

Тихая раздражённая усмешка вырвалась из пасти крота, когда он учуял запах лося.

Лосев отвлечённо поприветствовал его, расписываясь в неком документе и даже не глядя на него: А, господин Зорга, рад вас видеть.

Зорга: Я тоже, комиссар. Хоть в моём случае будет более уместно сказать — рад вас слышать.

Лосев двинулся в сторону выхода, минуя крота и его помощницу: Природа всем дала равное количество талантов. Кому-то чутьё или слух…

Этот грязный мент по привычке принялся заговаривать ему зубы. Забыл, с кем он говорит.

Зорга: Комиссар, я пришёл к вам лично, потому что не мог дозвониться.

Лосев: Вы звонили?

Зорга: Мой помощник звонил вам три раза за сегодня и предпринимал попытки до этого. Вам нужно поговорить со своими подчинёнными. Они врали, что вас нет на месте.

Лосев: Подчинённые не врали, у меня и в самом деле непростой график, господин Зорга.

Зорга: Рад, что смог хотя бы сейчас застать вас на месте.

Лосев вышел из комиссариата и быстро, не оборачиваясь на своих преследователей, зашагал по парковке: При всём уважении, господин Зорга, я снова тороплюсь. Быть может, вы попробуете связаться с моим заместителем, майором Когтиным?

Зорга: Майор Когтин сказал, что не уполномочен общаться со мной на тему расследования. Он сослался на вас.

Лосев застыл, опершись копытом о свой зверомобиль, не зная, что на это ответить: Сочувствую вам, это ужасно….

Зорга вскинул лапу: Да оставьте вы это. Такого я слышал достаточно за прошедшие пару недель. Но так и не услышал ничего дельного. Кто убил мою дочь?

Лосев: Волчара по фамилии Серов. По телевизору должны были сообщить, быть может вы…

Зорга: Я имел в виду нечто больше, чем новости, комиссар. (крот смущённо улыбнулся, опустив голову; затем поднял её и снял свои солнцезащитные очки; лось с ужасом отстранился, увидев его маленькие полуслепые глаза) Две недели назад вы сказали, что не можете разглашать подробности расследования. Я принял это с уважением и не стал мешать. Теперь же, когда расследование завершено, я бы хотел увидеть этого зверя.

Лосев: Завтра у него будет суд. Вы увидите его.

Зорга: О, нет-нет. Я имею в виду — лично. Поговорить с ним.

Лосев непонимающе мотнул головой: Простите, господин Зорга, но это исключено.

Зорга: Понимаю, что эта просьба звучала бы неуместно из уст простого зверя. Но я… (крот вернул очки на переносицу) Я, ведь, явно не попадаю под описание простого зверя. Мы с вами давно знакомы и для меня странно слышать столь резкий отказ.

Лосев: Для вас это будет слишком эмоционально.

Зоргу начинало раздражать то, как подобно ужу на сковороде извивается сейчас перед ним комиссар: О, да прекратите!

Лосев: Что ещё вы хотите услышать? Я не могу позволить вам просто войти в камеру и поговорить со зверем, которого добрая половина заповедника предпочла бы линчевать на месте. Всё, что я могу, господин Зорга, это обеспечивать вам место в первом ряду в зале суда. Прошу, давайте действовать по закону.

Зорга: По закону, комиссар…

Лосев открыл дверь и сел за руль: Да. Ещё раз мои соболезнования.

Комиссар быстро вырулил с парковки, оставив Зоргу наедине с помощницей.

Ласка констатировала: Мусора.

Зорга: Он сказал… “по закону”?

Ласка: Да, похоже, так и сказал.

Зорга рассмеялся; пошатнулся и схватился за рукав пиджака Ласки: Никогда бы не подумал, что наш комиссар окажется таким блюстителем закона.

Глава 26

Ранее такого с Шариковым не случалось, но теперь он сел за игральный стол не ради азарта или времяпрепровождения. А потому, что это был его последний вариант.

В конце концов, он же не плохой зверь. Никогда не обижал слабых. Уважал старших, если только они не были идиотами, как Когтин.

Шарикову должно было повезти, он должен был быть с Муркой. Это ощущалось подобно озарению, откуда-то из потаённых пор пространства.

Сегодня он обыграет зайца Косого-Младшего до нитки, заберёт кучу денег, выкупит Мурку и уедет с ней далеко-далеко.

За игральным столом сидели: Косой-Младший и его длинные белые уши; крокодил Ганза с его длинным зелёным хвостом; и киска-официантка, которую заяц бесцеремонно усадил себе на колени.

Когда Шариков просунул за игральный стол свой «длинный» чёрный нос, Косой прекратил домогаться официантки, отпустил её (она мгновенно испарилась) и уставились на молодого капитана.

Младший: Добрый вечер, детектив.

Шариков: Решил сыграть партейку. Думаю, не откажешься. (он махнул лапой официантке) Давай сюда виски, сто.

Младший хохотнул: Давненько мы с вами, детектив, не сидели вот так за столом.

Шариков кивнул: Да. И в самом деле. Давненько.

Младший: Какие ставки?

Принесли виски. Шариков сразу пригубил и зачмокал, ощущая жжение на языке.

Шариков: Давай по три сотни.

Ганза: Детектив, это довольно крупная сумма, вы ув…

Шариков повторил, не сводя глаз с зайца: Давай по три.

Младший: Давай, Ганза, перемешай и раздавай.

Конечно, крокодил всё понял. И с грустью вздохнул. Часом ранее он сообщил молодому капитану Шарикову сумму, которая необходима для выкупа Мурки. И теперь Шариков пытался выиграть эти заявленные семьсот тысяч.

Это было плохой идеей. Ганза нехотя принял колоду из лап зайца и с щемящим в груди чувством принялся тасовать карты.

Пять карт скользнули под лапу Шарикова. Такие же (или совсем другие) пять — под лапу зайца.

Младший вытащил две карты снизу из колоды взамен тех, что он отбросил на край стола: Меняю две.

Шариков медленно развернул карты, основательно прикрыв их лапой. Две семёрки треф, двойка и шестёрка бубна и король. Дерьмо.

Шариков: Тоже две.

Вместо двойки и шестёрки — тройка и король бубна. Уже лучше. Две пары. Комбинация не самая сильная, но… Но…

Младший: До четырёхсот, Шариков. Повышаю.

Дьявол!

Шариков понимал, что нужно сбросить карты и оставить свои жалкие три сотни, лежащие на столе. Но когда Косой повысил до четырёхсот — молодой капитан поддержал его ставку. Авось, блефует заяц — не охота с самого начала под него прогибаться. А ставка в четыре сотни относительно основного его долга теперь казалась сущей мелочью.

Вскрылись.

Заяц кинул на стол четыре пятёрки, комбинация «карэ», которая растоптала несчастные «две пары» Шарикова.

Младший: Начало мне уже нравится.

Шариков нехотя оскалился, стараясь выглядеть спокойным: Ещё не вечер.

Если бы молодой капитан за карточным столом не впадал в некое подобие наркотического забытья, он мог бы избежать столь крупных