– Мой отец, – перебил старика Элдвин. – Его обратили в хрусталь и приволокли сюда. Где он?

– Столь многих коснулся язык моего стекольщика, что теперь мне всех и не упомнить, – пожал плечами Некро.

– Черно-белый кот, совсем как я. Вспоминай!

– А, верно, – произнес Некро, внимательно вглядевшись в Элдвина. – Он стоял вот тут, рядышком со мной, целых два года. А потом начал поглядывать на меня как-то странно. Я мог бы поклясться, он что-то замышлял против меня. И другие статуи подговаривал.

– И что ты с ним сделал? – рявкнул Элдвин, уже не в силах сдерживаться.

– Когда хрустальные братцы и сестрицы начинают мне докучать, у меня разговор короткий. Для этого есть молот.

Элдвин хотел было броситься на старика, но Мальверн удержал его.

Некро снова захихикал этим своим кудахтающим смехом.

– Но откуда такая жестокость? – сдавленно квакнул Гилберт.

– Так я никогда не буду один, – ответил старик.

Над головой Некро взлетела веревка, лежавшая прежде на кресле. Элдвин только успел сообразить, что это не он. Это был Мальверн. Кошачий владыка опутал старика веревкой, крепко прикрутив его к креслу.

– Теперь ты один навсегда, – промолвил Мальверн.

Некро попытался вырваться, однако веревка держала крепко.

– Но статуи вернутся к жизни! Они не пощадят меня!

– Ты это заслужил, – твердо сказала Скайлар.

Прямо из сердца лабиринта наружу вел прямой ход. Но Элдвин застыл на месте, словно хрустальная статуя, хотя его и миновал язык стеклизарда. Его накрыло волной глубокой печали. Неужели его отца больше нет? Неужели его путь и его жизнь оборвались здесь, под боком у старого безумца? Неужели им с отцом не суждено встретиться? Элдвин чувствовал, как по его усам сбегает вода. Он горько плакал.

Запределье продолжалось – целое море холмов и деревьев простиралось далеко на север от лабиринта. Хрустальные стены снова сделались пышной зеленой изгородью. Вот-вот искатели из разных эпох очнутся и отправятся к выходу, чтобы заново вступить в мир и удивиться тому, как он изменился. Грозовые тучи, которые фамильяры видели над пиками Кайласы, все так же надвигались, ветер дул что было мочи, а перерывы между молнией и раскатами грома становились все короче. Но Элдвину до этого не было дела.

Он шел впереди, чтобы никто не видел, как он плачет. Он утирал слезы тыльной стороной лапы, но боль и одиночество так просто лапой не сотрешь. Что за странная жизнь у него в последние месяцы! Только что он был уличным котом без роду без племени, как вдруг выясняется, что у него имеются способности к магии, да к тому же унаследованные от родителей. А теперь он узнаёт, что родители его ушли навсегда и ему не суждено с ними свидеться.

– Мне очень жаль, племянник, – мяукнул Мальверн, нагоняя Элдвина. – Я понимаю, каково тебе приходится. Мне тоже нелегко. Меня мучает раскаяние за то, что я так и не понял Баксли. И за то, что не сумел защитить твою сломленную горем мать.

– Я слышал ее голос в отцовской шепчущей раковине, – сказал Элдвин. – Она не показалась мне безумной.

– Никто и не догадывался, в каком смятении пребывал ее разум, – покачал головой Мальверн. – Пока не стало слишком поздно. – Он ласково похлопал племянника по плечу. – Лучший способ почтить память твоего отца – завершить начатое им. Начатое вами троими. Мы должны найти Корону и остановить Паксахару.

– Без Сфериса и тропы Баксли как мы поймем, куда идти? – вмешался Гилберт.

– Зато у нас есть Песнь Первых Столпов, – заметила Скайлар. – Следующая подсказка: «Свет восходящий видит, проснувшись, мотылек».

– И что это значит? – спросил Мальверн.

– Мы еще не поняли, – пожала плечами Скайлар.

– Сферис, до того как его разбили, вел все время на север, – сказал Элдвин.

– Давайте тоже двигаться на север, пока не разгадаем подсказку, – предложил Мальверн.

Скайлар, Гилберт и Мальверн не сбавляли ходу, а Элдвин на минутку остановился. Открыв сумку, он силой мысли извлек ожерелье Баксли с нанизанными на него тремя крошечными раковинами и надел себе на шею. Он будет носить это ожерелье так же, как носил Баксли, – чтобы голос матери звучал рядом с сердцем.

* * *

Начал накрапывать дождь. Пока только моросило, но шерсть Элдвина быстро промокла, и ему сделалось неуютно. Муравьи и бабочки попрятались под шляпками грибов – наверное, чувствовали, что надвигается кое-что похуже. Гилберт постреливал языком и жадно втягивал капельки воды. Тенек выбрался из рюкзачка и бежал позади, шлепая по лужам. Похоже, призрачным щенкам дождь не страшен.

– В Даку мы говорим, что дождь приносит удачу, – сказал лягух. Элдвин хмуро покосился на него: ага, мол, удачи хоть отбавляй. – Ну ладно, чего ты? – махнул лапкой Гилберт. – Я же просто пытаюсь во всем видеть хорошее.

Шорох дождя ненадолго утих. Облака разошлись, и в просвете показалась почти полная луна. Она светила так ярко, что в ночном небе даже появилась радуга.

– Ну вот видите! – заулыбался Гилберт. – Все налаживается.

– Да нет, худшее еще впереди, – угрюмо сказала Скайлар, указывая на серые тучи над головой. – Глядите, как вихреносумы набухли. Если ветер будет и дальше крепчать, нам светит пляска ятагана во всей ее красе. Ну помните, самый опасный ветер здешних мест?

По тону сойки Элдвин понял, что хорошего от погоды и правда ждать не приходится. Как бы стремительно ни шагали фамильяры с Мальверном, тучи им не обогнать. Вскоре придется последовать примеру муравьев и бабочек – найти убежище и переждать бурю.

Они мчались через долину меж холмов, изо всех сил пытаясь оторваться от надвигающейся стихии. На самом деле они даже толком не знали, куда бегут. И не узнают, пока кто-то из них не найдет способ разгадать вторую часть куплета.

Элдвин все думал и думал над разгадкой. Может, речь всего-навсего о том, что ты просыпаешься с солнцем и тебе нужно идти на северо-восток – туда, где встает солнце?

– У меня никогда не было сына, – заговорил Мальверн из-за плеча Элдвина. – Мой отец, а до него мой дед пытались успеть и то и это – быть родителем и владыкой прайда. Но совмещать это невозможно. Раньше я не понимал, а теперь догадываюсь, почему твой отец отклонил право быть правителем кошек Мэйденмира, принадлежавшее ему по старшинству. Он выбрал тебя.

– А как там Земли Прайдов без тебя? – спросил Элдвин.

– Я оставил вместо себя благородного охотника Кафара, – ответил Мальверн. – Уверен, с ним нашему народу ничего не грозит.

– Хоть бы туда не явились приспешники Паксахары, – покачал головой Элдвин. – Они уже пытались переманить на свою сторону птиц Подгорья и племя трубкозубов. Наверняка они и многим другим это предлагали.