долга — успешного завершения войны, соблюдения спокойствия. Реакция же его на радиограмму Временного правительства была такой: он телеграфировал в Ставку, что может дать распоряжение о подчинении флота, частей и районов новому правительству только по получении от штаба Верховного главнокомандующего соответствующего распоряжения, и просил определенных указаний. То есть, говоря военным языком, Колчак соблюдал уставные положения, не опережал решений высшего командования, сохранял субординацию.

Из Ставки поступило и телеграфное разъяснение: «Наштаверх сговаривается с главнокомандующим о том, чтобы от имени армии принять манифест и присягнуть Михаилу Александровичу, с тем, чтобы Михаил Александрович (младший брат императора. — В.Ш.) объявил манифест о том, что он, после наступлении спокойствия в стране, созовет Учредительное собрание». Колчак, солидаризируясь со ставкой, издал 2 марта приказ с требованием непоколебимо выполнять свой долг перед монархией. Он приказал привести войска к присяге новому монарху, а потом, по получении новой информации, отменил этот приказ. Опасаясь восстания на судах флота, особенно на тех, которые имели частое общение с берегом, он отдал приказ о выходе в море под предлогом проведения учебной стрельбы 2-й бригады линейных кораблей и дивизиона миноносцев.

Вопреки усилиям Колчака вести о событиях в Петрограде распространялись слухами, проникали и в местную печать, становились достоянием гласности. И далеко не в том виде, как сообщалось командованием флота, кораблей и воинских частей. В Севастополь начали поступать столичные газеты, в том числе социалистические, с призывами к свержению существующего государственного строя. Брожение среди матросов в связи с приказом о выходе кораблей в море усилилось.

4 марта вице-адмирал А.В. Колчак издал приказ об отречении от престола императора Николая II. В городе и войсковых частях начались первые митинги. Тогда же явочным порядком был сформирован в казармах Севастопольского флотского полуэкипажа временный военный исполнительный комитет, который во избежание эксцессов, Колчак сразу же признал.

В тот же день в центре Севастополя начался массовый митинг. На митинге настроение моряков резко поменялось влево. Они потребовали прибытия Колчака на митинг и его выступления. Игнорировать волю матросской массы командующий флотом не решился. Моряки и солдаты встретили Колчака восторженно, несли на руках, слушали с огромным вниманием. Колчак говорил о необходимости сохранения дисциплины, о продолжении войны до победного конца. Рассказал о ситуации в столице. Успех выступления был полный — речь командующего прерывалась бурными аплодисментами. В ответ на требование участников митинга послать телеграмму приветствия Временному правительству Колчак ответил согласием. Телеграмма была немедленно послана. Таким образом, состоялось де-факто признание и Колчаком, и матросами Черноморского флота Временного правительства, т.к. левые радикалы еще не успели возглавить матросов. На Балтийском флоте такая ситуация была бы просто немыслима! С подачи Колчака, сразу же взявшего «вожжи демократического управления» в свои руки, на том же митинге был избран Центральный военный исполнительный комитет (ЦВИК), позднее слившийся с Советом рабочих депутатов порта. ЦВИК возглавил известный меньшевик, участник восстания на броненосце «Потемкин» в 1905 году, авторитетный тогда среди моряков, — каторжанин анархист Канторович. С советами, солдатскими и матросскими комитетами А.В. Колчак сразу же постарался не только наладить сотрудничество, но и, по возможности, их контролировать.

5 марта произошел первый случай открытого недовольства матросами своим офицером—командой линкора «Ростислав» в контрреволюционных высказываниях был обвинен мичман С. Мертваго. И хотя никаких реальных последствий данное недовольство не имело, прецедент был создан.

В тот же день А.В. Колчак сделал еще один ход на опережение — он выступил инициатором проведения в Севастополе совместного парада войск гарнизона, морских частей и учащихся в честь победы революции. Перед парадом во Владимирском соборе епископом Сильвестром был отслужен торжественный молебен во здравие Российской державы, Временного правительства, Верховного главнокомандующего и всего российского воинства. Маршируя, матросы кричали «ура» принимавшему парад Колчаку. Несколько позднее состоялся и не менее торжественный церемониал приведения к присяге войск гарнизона на верность Временному правительству.

А демократизация Черноморского флота все набирала обороты. 6 марта в Севастополе был избран городской исполнительный и центральный военно-исполнительный комитеты. Одновременно на кораблях и в частях возникли заводские, судовые, полковые, батальонные и ротные комитеты. Были созданы профсоюзы и союз молодежи. Тогда же на собрании офицеров флота и севастопольского гарнизона был образован офицерский временный исполнительный комитет, утвержденный приказом командующего. Таким образом, Колчак дополнил матросские комитеты командным составом, что, по его мнению, позволяло их лучше контролировать.

7 марта были избраны Совет солдатских депутатов и Совет рабочих депутатов (в июне все Советы объединятся в единый Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов). Председателем Совета солдатских депутатов стал «прикомандированный к 35-му авиационному отряду Севастопольской военно-авиационной школы» старший унтер-офицер эсер К. Сафонов.

Тогда же в Севастополь прибыл назначенный Временным правительством комиссар Черноморского флота, только что вернувшийся из европейской эмиграции бывший участник мятежа на крейсере «Память Азова» эсер И.И. Бунаков-Фундаминский. О данном персонаже российской истории я подробно уже писал в своих книгах «Дело “Памяти Азова”» и «Последняя кровь первой революции».

8 марта 1917 года был образован вполне подконтрольный Колчаку Центральный военно-исполнительный комитет (ЦВИК) в составе 54 членов. Поставив своей задачей сохранение боеспособности и безопасности флота и крепости, ЦВИК играл весомую роль в предупреждении конфликтов нижних чинов с офицерами. Свои решения этот орган проводил в жизнь после согласования с командующим флотом. Неприемлемые для Колчака решения он пересматривал вторично, из-за чего матросы тут же прозвали ЦВИК «колчаковской канцелярией». Проведение собраний и митингов также отныне должно было осуществляться только с разрешения командующего и его штаба. Аналогичные отношения были определены между командирами кораблей и судовыми комитетами.

Всеми силами Колчак старался набирать новые очки. Так, по его распоряжению были выпущены из севастопольской тюрьмы все политические заключенные, распущена полиция и начато формирование городской милиции, расформировано и севастопольское жандармское управление. Даже убийственный приказ Петроградского Совета № 1 и приказ военного и морского министра, отменявший звание «нижние чины», титулование офицеров, а также отменявший ограничения гражданских прав солдат и матросов, не возымел сразу же таких тяжелых последствий, как на Балтийском флоте.

Надо сказать, что эти и другие мероприятия позволили Колчаку на данном этапе не только на какое-то время стабилизировать обстановку на Черноморском флоте и в сухопутных частях, подчиненных командующему флотом (побережье от Сулина до Трапезунда), но даже завоевать популярность у своих матросов, как человеку не чуждому демократических преобразований. Как сообщал Колчак в штаб Верховного главнокомандующего, на кораблях и частях вверенного ему флота пока «не было никаких внешних проявлений, только на некоторых кораблях существует движение против офицеров, носящих немецкие фамилии. Команда и население просили меня послать от лица Черноморского флота приветствие новому правительству, что мною