«леваки», а классические умеренные «правые» эсеры. Это объясняется тем, что среди матросов и унтер-офицеров флота было много выходцев из зажиточных и кулацких слоев Малороссии. Матросская масса была неоднородной и по национальному составу.

За эсерами вторыми, по популярности, шли меньшевики, далее анархисты с кадетами. В руководстве Севастопольским Советом военных и рабочих депутатов, в Совете крестьянских депутатов, в Центральном комитете Черноморского флота (Центрофлоте), а также в судовых и солдатских комитетах власть, разумеется, захватили представители самых популярных партий — эсеры, меньшевики и анархисты. Что касается большевиков, то весной 1917 года они были откровенными аутсайдерами, их насчитывалось не более нескольких десятков человек.

Пропагандируемые большевиками пораженческие идеи весной 1917 года не находили понимания среди черноморцев. Напротив, в первые месяцы после Февральской революции на Черноморском флоте было сильно революционное оборончество—идея продолжения войны «до победного конца», во имя защиты демократии и свободы. В созданных при участии Колчака революционных органах власти преобладали умеренные социалисты. Подобная расстановка политических сил сохранялась некоторое время и в дальнейшем.

Невысокая, по сравнению с Балтикой, активность матросов Черноморского флота в первое время после Февральской революций объяснялась, прежде всего, оторванностью Севастополя от центров революционной борьбы — Петрограда и Москвы, а также от таких крупных промышленных городов и районов Южной России, как Харьков, Екатеринослав и Донбасс. Вследствие этого черноморцы в первое время не испытывали на себе радикального революционного давления, как их коллеги-балтийцы. Взять хотя бы рабочие организации Петрограда, которые оказывали сильное влияние на матросов Балтийского флота. На Черноморском флоте ничего подобного не было. Среди севастопольских рабочих было немало мелких собственников и кустарей, которые пошли работать на предприятия, уклоняясь от призыва в армию, а также демобилизованных матросов-сверхсрочников, зарекомендовавших себя «примерной» службой в царском флоте. Ни о какой революционной пропаганде среди матросов они, разумеется, и не помышляли.

Политическая «отсталость» черноморцев объяснялась также и слабостью революционной работы на Черноморском флоте. Дело в том, что все сколько-нибудь влиятельные революционные матросские организации в Севастополе были разгромлены в 1905—1907 годах и в последующее время уже не были восстановлены на прежнем уровне. Сказывалось отсутствие в Крыму и лидеров революционных партий, которые, как мы уже знаем, очень плотно окормляли Балтику. На Черном море же действовали партийные деятели и агитаторы «второго эшелона», не обладающие особым талантом, авторитетом и харизмой.

Отрывало матросские массы от участия в активной общественнополитической жизни и активное участие флота в боевых действиях. Следует отметить и личные качества А.В. Колчака, которые также способствовали сохранению вертикали власти на Черноморском флоте. Выступая перед матросами, Колчак силой своего авторитета внушал им необходимость не только сохранения боеспособности, но и еще большей активности флота. Кроме того, в Севастополь новости поступали с опозданием, и А.В. Колчак (в отличие от командующего Балтийским флотом А.И. Непенина) имел время, чтобы сориентироваться и учесть печальный балтийский опыт.

В числе других факторов, препятствующих революционизированию масс, следует также назвать присущий Севастополю режим закрытого города-крепости, а также списание на другие флоты и в действующие армейские части большого количества протестно настроенных черноморских матросов. Так, еще в 1916 году, по распоряжению Колчака, на Сибирскую флотилию было переведено свыше тысячи матросов, из которых не менее 600 были «политически неблагонадежными».

Весной 1917 года офицеры Черноморского флота, в отличие от своих коллег на Балтике, получили значительное влияние на деятельность судовых комитетов, сохраняя полную возможность командования подчиненными. При этом их участие в деятельности судкомов в большинстве случаев являлось как бы продолжением основной служебной деятельности. Мотивы участия офицеров в деятельности органов власти были различны. Часть командиров откликнулись на произошедшие в стране изменения, приняли их и пытались встроиться в новую политическую реальность. Командование и часть офицеров хотели влиять на работу комитетов и Советов изнутри, что позволило бы направить их деятельность в конструктивное русло, бороться с анархистскими тенденциями. Разумеется, имели место карьерные соображения отдельных лиц.

Благодаря активности офицеров весной 1917 года удалось затормозить процесс распада флота, как военной организации, выстроить отношения с нижними чинами, ненадолго «окультурить» ход преобразований. Однако матросы, входившие в состав судко-мов, постепенно расширяли сферу своей компетенции, постепенно снижая там влияние офицеров. Так, неприятной неожиданностью для офицеров явилось то, что матросы, по примеру Балтики, потребовали ввести выборность комсостава, что и было исполнено. Поэтому, по мере углубления революционного кризиса, результаты деятельности офицеров на Черноморском флоте по стабилизации обстановки в скором времени будут практически аннулированы.

Начали происходить и события другой направленности. 17 марта 1917 года в Киеве была создана Украинская центральная рада, которая провозгласила своей целью образование украинской автономной республики в составе демократической России. Вскоре после этого была создана и Севастопольская украинская рада, которая сразу же выдвинула лозунг «украинизации» Черноморского флота. В марте появляется и первая украинская организация эсеров в Севастополе во главе с К.П. Величко. Костяк организации составили матросы-малоросы. В апреле подобная организация возникла в Феодосии. На Черноморском флоте исподволь началась ползучая украинизация. При этом часть выходцев с малороссийских губернией стала группироваться по национальному признаку.

В апреле 1917 г. А.В. Колчак был вызван военным министром в Петроград, затем в Псков на совещание главнокомандующих и командующих сухопутными и морскими силами. Вице-адмирал встретился с военным министром А.И. Гучковым, А.Ф. Керенским и М.В. Родзянко, получил от них информацию о положении в стране, в правительственных и иных структурах.

Кроме этого, Колчак встретился с лидером правых меньшевиков Г.В. Плехановым, чтобы лучше понять природу и планы революционеров. После этого Колчак присутствовал на совете командующих армиями в Пскове.

По возвращении в Севастополь Колчак решил обратиться с патриотическим призывом к личному составу Черноморского флота.

Речь А.В. Колчака на митинге 25 апреля 1917 года в крупнейшем помещении Севастополя цирке Труцци произвела на офицеров и на матросов большое впечатление. В отличие от Балтики настроение офицеров и матросов здесь в целом было все еще вполне боевое. И офицеры, и матросы желали сражаться до полной победы над врагом.

Штаб флота совместно с оборонцами из Севастопольского Совета составил воззвание к личному составу Черноморского флота. Это воззвание, подписанное от имени команды линейного корабля «Георгий Победоносец», было опубликовано во всех крымских газетах, а также в центральных. Воззвание призывало матросов и солдат к продолжению войны «до победы», осудила агитацию за сепаратный мир, призвало оказать доверие Временному правительству, а кроме этого, выдвинуло требование послать делегацию Черноморского флота в Петроград, Балтийский флот и на фронт для агитации за продолжение войны. Кроме этого было решено выбрать несколько сот делегатов, которых направить на фронт для агитации за продолжение войны и отпора пораженческой большевистской пропаганде.