Вторым прыжком чудовище достигло человека, ожидавшего на краю поляны. Ингильвар отползла подальше, забралась в кусты и закрыла голову руками. «Этого просто не может быть, — думала она. — Это происходит не со мной. С какой-то другой девушкой, с простушкой, которая отправилась в лес за ежевикой. А я — недоступная и холеная красавица, у меня чистые, мягкие руки, изящное лицо, гибкий стан. На мне платье из голубого шелка и золотой пояс. У меня густые золотистые волосы. Я слушаю музыку. Лютня, флейта. Лютня, флейта. Ничего больше».

Между тем человек на поляне схватился со зверем. Несколько раз мощные челюсти оборотня щелкали возле самого лица человека, но тот успевал отклониться. Пару раз человек пытался нанести удар ножом, но зверь отскакивал и припадал на лапы, готовясь к новому прыжку. В конце концов зверь и человек схватились и покатились по поляне.

Более тяжелый монстр подмял добычу под себя и разинул пасть. До человека донеслось зловоние. Он видел, как вибрирует горло, из которого неудержимо рвется победный клич.

А затем человек смотрел прямо в глаза хищнику, и тот, несмотря на свой очевидный триумф, вдруг смутился: в глазах человека он прочитал собственную смерть. Темный звериный разум не мог определить, откуда придет его гибель. Человек слишком хитер, слишком коварен.

Нужно помнить о ноже, подумал зверь. Его мысли были медленными, плохо оформленными — звериными. Он отвернул голову от лица поверженного человека, чтобы схватить зубами его за руку и не дать лезвию полоснуть по брюху.

Поздно. Нож впился зверю в бок, а в следующее мгновение человек уже держал чудовище за горло обеими руками. Истекающий кровью, монстр слабел и все тяжелее давил на лежащего под ним человека. Лапы взрывали землю, выбрасывая целые пласты дерна. Пару раз они зацепили плечо ненавистного врага, но нанести смертельный ущерб уже были не в силах.

Спустя несколько минут монстр затих.

Человек с трудом пошевелился, высвободил руку, затем сделал усилие и отбросил труп зверя в сторону.

Он сел и поднял голову.

Рядом с ним стояла девушка в изорванном платье из грубого домотканого холста. Длинные рабочие перчатки болтались на ее худых руках, словно голенища, срезанные с сапог. Ее жидкие серые волосы свисали с висков на плечи неопрятными прядями, а бесцветные ресницы испуганно хлопали.

Человек подумал: «Кто это солгал насчет того, что молодость всегда прекрасна? Уродство не имеет возраста…»

А вслух произнес:

— Помоги мне подняться, милая. По-моему, этот зверь сильно меня расцарапал.

Она протянула к нему обе руки, так доверчиво и с такой готовностью, что легкое сочувствие царапнуло его сердце. Лишь на миг, правда. Ее пальцы, торчавшие из перчаток, оказались на ощупь шершавыми и влажными.

Он попытался встать, потом качнул головой.

— Садись-ка лучше рядом, — попросил он. — Надо бы нам обоим передохнуть.

— Я не устала, господин, — тихо промолвила она. — Это вы сражались, а я просто пряталась.

— Ты ведь испугалась, а это отнимает силы, — отозвался он добродушно. — Как тебя зовут?

— Ине. — Она назвала самое распространенное в здешних краях имя. Почему-то ей не хотелось открывать незнакомцу правду о себе. Скажешь — «Ингильвар» — и, кажется, сразу же любой догадается обо всех твоих потаенных мечтах.

— Ты из деревни, Ине? — продолжал он расспросы.

Он избегал смотреть на нее, подтверждая правильность ее догадки: дурнушка не должна носить имя красавицы.

— Да, мой господин, я из деревни, — тихонько ответила она и вдруг решилась: — Вы ведь — господин Лутвинне?

Он засмеялся.

— Как ты догадалась?

— Любая бы на моем месте догадалась. То есть — любой, — быстро поправилась она.

— Любая… любой… — Он повторил эти слова задумчиво, как будто пробовал их на вкус. — Интересно! Мне это раньше не приходило в голову. Скажешь — «любой», и фраза тотчас обезличится. Скажешь — «любая» — и это прозвучит, как обещание любви.

Теперь Ингильвар осмелилась рассмотреть его получше. Действительно, он таким и оказался, как его расписывали: высокий, худой, с нечеловеческими глазами.

— Отчего, мой господин, — спросила опять Ингильвар, — вы носите женское имя?

— Женское? — Теперь он выглядел удивленным.

— Лутвинне — женское имя, — пояснила она.

— Нет, коль скоро его носит мужчина, — сказал Лутвинне.

Она покачала головой.

— Это неправильный ответ.

Лутвинне засмеялся. Смотреть на эту девушку ему по-прежнему не хотелось, но разговаривать с нею оказалось забавно.

— Какой же ответ покажется тебе правильным?

Поразмыслив немного, она пожала плечами.

— Не знаю. Вы — ученый господин, защитник замка. Говорят, в замке много книг. Вы их читаете?

— Иногда.

— Будь я защитницей замка, я читала бы все эти книги! — горячо заявила Ингильвар. — Но все-таки для чего вам женское имя?

— Сбивать с толку оборотней.

— А это существо, — она боязливо покосилась на труп, — оно оборотень?

— Не знаю, Ине, — ответил Лутвинне. — Честное слово, понятия не имею. Оно было уродливым и, соответственно, злым. Его следовало уничтожить, пока оно не причинило вреда моим людям и моим владениям.

Ингильвар помолчала, размышляя над услышанным. Внезапно она заметила одну очень странную вещь: краска выступила на бледном лице Лутвинне, слегка тронула его скулы и сбежала на щеку. Он метнул в ее сторону взгляд и стремительно отвел глаза. «Он смутился, — поняла она. — Это из-за того, что он сказал об уродстве. Он считает меня уродливой».

— Лучше бы этот зверь разорвал меня на кусочки! — вырвалось у нее.

Лутвинне больше не скрывал своего смятения. Он быстро повернулся к ней, схватил ее за локти, встряхнул.

— Нет, — сказал он горячо. — Ты неправильно меня поняла.

Она дернулась, пытаясь вырваться.

— Правильно! Я все правильно поняла! Я так некрасива, что вы мысленно сравнили меня с этим… существом. С монстром! Иначе вы не покраснели бы. Ну что, что вы молчите? Я — уродина. Вы все время об этом думаете. Об этом все мужчины думают и все женщины. «Вот идет уродина».

— На самом деле я думал о пришельцах из серых миров, — ответил Лутвинне, постепенно обретая спокойствие.

Он выпустил ее руки и отвернулся.

— Они приходят в мою землю все чаще, — заговорил он ровным тоном. — Солдаты из замка и я сам то и дело натыкаемся на них.

— Впервые слышу о каких-то монстрах, — заявила Ингильвар.

— Ты далее увидела монстра, — возразил Лутвинне. — И можешь мне поверить, это лишь один из многих. Мы успеваем их уничтожать прежде, чем они добираются до людей.