— А как так вышло, Стас, что ты никогда не был против общения Сани с Цербером? — завела шарманку Настя, провоцируя телохранителя на откровенность. — Он ведь — чистый ходячий секс. Вдруг бы напал на нее.

Стас скептически посмотрел в сторону двери и сказал:

— Так он по тебе сох, я же не слепой. Поэтому от него опасности не исходило.

— Ну прям — сох, — смутилась Настя. — Просто заботился. Дочь босса все-таки.

— Если бы вы хоть раз себя со стороны увидели, то поняли бы, о чем я. Он же тебя облизывал взглядом.

Настя не сдержала широкую улыбку. «А ведь правду говорит». Видео из клуба действительно сдвинуло с мертвой точки отношения с Цербером. Они просто узрели то, что упорно отрицали.

— Если такой умный, то почему не признаешься себе? И ей? — прошептала Настя.

— В чем? — искренне удивился Стас.

— Ни в чем, я так, треплюсь от скуки. Изучаю словарь на букву «в»: Володя, вампир… Он ведь сделает предложение через пару дней, а потом выпьет из нее всю кровь. — Настя многозначительно посмотрела на охранника и вернулась к мужу. Муж… С ума сойти, Аида замужем за Цербером. Та еще парочка. Страшно представить, какими мутантами будут их дети.

Ночевать новобрачные все-таки отправились на Арбат, к Даниле. За весь день никто не позвонил Стасу или Саньке с криками сдать местонахождение неблагодарной Настасьи, а значит, отец не шутил. Он сказал: «Поедешь к Церберу — домой не возвращайся». Не зря ведь Тимошка не рыскает вокруг, а Большой Босс хранит молчание. Он предоставил дочери выбор, и пути назад нет.

Настя была уверена, что отец теперь оставит их в покое, просто вычеркнув из жизни и своего бизнеса. Интуиция подсказывала, что больше им нечего бояться, худшее позади. Только за отца было обидно и больно.

Они приехали в церберскую берлогу на закате, проводив Саню в аэропорт. Ступив в гостиную, Настя почувствовала, что вернулась домой. А увидев полотна, закрепленные в потолке, поняла, что Цербер никогда не перестанет ее удивлять. Надо же, вон и бар стоит, как новенький. И Рыжий сидит довольный. Романтика.

— Мне жаль, что сорвал нам свидание в тот вечер. Дина подложила мне то ли наркотик, то ли другую ерунду в выпивку, и я всю ночь, как блаженный, ездил по городу, разыскивая некую Аиду. Я к Дине не прикасался. — Данила подошел к Насте сзади и обнял крепко, целуя в щеку и вдыхая ее аромат.

Новоиспеченная госпожа Летова положила ладони поверх его рук и усмехнулась:

— Дин-дон пал смертью храбрых. Если честно, я тогда вспылила скорее из страха, чем из недоверия к тебе. Но мне очень плохо, как только вспомню, что пригласила твоих родителей. Ты простишь меня когда-нибудь?

— Уже. Я не умею на тебя злиться.

Настя благодарно улыбнулась и поцеловала его ладонь.

— Стороны пришли к консенсусу. Осталось скрепить союз печатью любви, — философски заключила она и сказала: — Занимайте места в зрительном зале. Я скоро.

Сбегав в душ, Настя выудила из шкафа ту самую черную футболку с принтом «Звездных войн», которую надевала в первый визит к Церберу, а еще обнаружила на полке свои вещи — эротичное белье, которое привозила в прошлый раз. Хм… Мужской топ и черные кружевные трусики — то, что нужно для эффектного танца.

Данила сидел на широком подоконнике, прислонившись к проему спиной и прокручивая обручальное кольцо. Он сбросил майку и выглядел, как бог, на фоне заходящего солнца. Рядом с ним лежала пачка презервативов. Предусмотрительный.

У Насти покалывали пальцы от желания подойти и потрогать своего мужа, убедиться, что это не сон. Непреходящее состояние эйфории делало реальность немного… нереальной. Данила поднял взгляд на Настю, и в его глазах отразились ее собственные мысли, а еще жажда обладания, которая заставила оробеть.

Она медленно выдохнула, подошла к музыкальной системе у стены и выбрала песню Сии. Кровь в венах сразу побежала быстрее от предвкушая танца, и Настя, ухватившись двумя руками за «веревки» ткани, подтянулась и встала на ноги, словно на качелях. Мгновение — и она отдалась плавным движениям, которые были для нее частью сущности, как дыхание. Футболка постоянно приподнималась, обнажая живот, и Настя на расстоянии чувствовала нетерпение, исходившее от Данилы.

Она плавно подняла ногу и откинулась назад; ухватившись за опору, вытянулась вниз головой вдоль полотна и раздвинула ноги, а затем медленно согнула одну в колене; накрутила ткань вокруг кисти и позволила себе упасть на качели, свеситься, прогнувшись в спине и покачиваясь, как на волнах.

Она не сопротивлялась и даже не открыла глаза, когда прохладные пальцы опустились ей на живот, обхватили за талию и выдернули из мира танца. Цербер взял Настю прямо здесь, на полу, не давая ей вернуться в реальность.

Данила согнул ей ноги в коленях, сдвинул кружево трусиков, поласкал пальцами и осторожно вошел в нее; приподнял майку и начал нежно посасывать грудь в такт ритмичным движениям. Настя хотела обнять его, почувствовать тепло кожи и игру мышц на спине, но Данила перехватил запястья и завел ей за голову, удерживая в крепкой хватке. Музыка продолжала играть, ощущения были обострены, а окружающего мира не существовало.

Они достигли пика одновременно и замерли, чтобы продлить это незабываемое мгновение.

— Мне всегда тебя будет мало, — хрипло сказал Летов и наконец позволил обнять себя, запустить пальцы в мягкие волосы, убрать челку со лба. Настя хотела бы ответить ему что-нибудь такое же щемяще прекрасное, но ее тело все еще дрожало, и слова не шли, поэтому она просто поцеловала его — в лоб, глаза, губы, шею.

Они долго лежали, сцепив пальцы и слушая тишину. Настя не сразу поняла, что музыка больше не играет.

Повернувшись к Даниле, она провела губами по его груди, твердой и гладкой, прикусила кожу, лизнула шрам у ключицы.

— Я хочу еще, — попросила она, и муж нежно погладил ее большим пальцем по щеке:

— Уверена? Тебе не будет больно?

— Мне больно, когда ты не во мне, — призналась Настя, и Цербер, притянув ее к себе, крепко обнял и долго не отпускал перед тем, как поднять на руки и отнести к окну.

— Помнишь? В первый раз, когда мы поцеловались? Я едва не рехнулся тогда, — прошептал Данила. — Потому что хотел сделать с тобой вот так… — Он поставил Настю спиной к себе и медленно снял с нее свою футболку, спустил кружевное белье; попросил упереться руками в подоконник и, раздвинув ей ноги, медленно вошел.

Постепенно наращивая темп, Данила накрыл руками груди Насти, скользнул ладонью по животу и ниже, лаская. Настя застонала и наклонилась вперед, сложив руки на холодном дереве. Крепко обхватив пальцами бедра Насти, Цербер перестал сдерживаться — и скоро зарычал, вбиваясь в нее последний раз.

Данила не сразу смог восстановить дыхание, а у Насти не было сил сдвинуться с места, но она позволила развернуть себя и усадить на подоконник. Муж широко раздвинул ее ноги, удерживая под коленями, и довел до экстаза языком. Настя еще долго содрогалась в оргазме, и только когда Данила нежно стер пальцем слезу с ее щеки, она осознала, что плакала.