Брейн шел по улице в направлении центра, где собирался посидеть напротив небольшого фонтана с настоящей водой. Там имелись скамейки, тень и не слишком навязчивые роботы-шмели, которые делали вид, что опыляли синтетические цветы, а на самом деле подкрашивали их и заправляли ароматизаторами.

Народу на тротуарах прибавилось – похоже, праздник действительно был большой.

Брейн смотрел на стайки молодежи, пожилые пары и целые семейные кланы, которые с радостными лицами вышагивали с огромными цветами в руках.

Рядом с Брейном стал притормаживать автомобиль, и, едва бросив взгляд, Брейн узнал минивэн Спота. Дверца отъехала в сторону, и Брейн запрыгнул внутрь. Спот прибавил тяги, машина пошла быстрее.

– Что-то случилось? – спросил Брейн.

– Почему ты один, где контролер?

– Ты про Чаки?

– Ты понял, о ком я.

– Я понял, о ком ты. Чаки отпросился на часик, и я решил погулять.

– У кого отпросился? – продолжал давить Спот и, как показалось Брейну, все быстрее разгонял минивэн, нервно дергая штурвалом, обгоняя медлительные автомобили.

– У меня отпросился.

– Ха, вот это фокус! – воскликнул Спот, делая длинный разворот на пределе устойчивости автомобиля.

– Мне кажется, ты нервничаешь, – заметил Брейн.

– Я нервничаю? Да ни хрена я не нервничаю!..

– Могу я спросить, Спот, почему тебе изменяет былая выдержка?

Этот укол возымел действие. Спот перестал кричать, только широко раздувал ноздри. Потом поехал медленнее и наконец повел машину аккуратно и профессионально – как обычно.

– Резаку не понравится, что контролер не находился рядом с тобой.

– Резак об этом не узнает.

– Я ему скажу.

– Ты не станешь размениваться на мелкое стукачество. Это не твой стиль.

– Вот как? И какой же мой стиль? – усмехнулся Спот, сверля Брейна взглядом.

– Ты склонен накапливать информацию, а уж если применять ее, то выкладывать сразу целое досье. Тогда это сработает наверняка.

Спот лишь слегка пожал плечами и, подавив вздох, уставился на дорогу.

– Босс жестоко наказывает за утаивание информации. За «недонесение», как говорят копы, – добавил он спустя пару минут.

– И тем не менее ты знаешь много такого, что Резак очень бы хотел знать, но ты молчишь. Ты не доносишь, Спот.

Спот снова посмотрел на Брейна, ожидая увидеть на лице того ухмылку, но Брейн был совершенно спокоен. Они встретились взглядами, и канзас вернулся к управлению.

– И откуда ты такой взялся, Томас Брейн?

– Наверное, ты видел мое досье.

– У Резака не всегда полные досье, а мне, если и посчитает нужным, он показывает еще меньше.

– Не доверяет?

– А кто я такой, чтобы он мне доверял, как себе? – снова пожал плечами Спот и вырулил на улицу, которая вела к крепости Джона Резака.

– По какому поводу выезд? – задал вопрос Брейн.

– Праздник сегодня.

– Что за праздник?

– День Независимости республики.

– От кого? Насколько я понял, мы находимся в границах империи.

– Теперь – да. Но когда-то, как утверждают историки, республика воевала против Конкордата и успешно отбилась. Что такое этот Конкордат – даже не спрашивай.

Пока ехали, Брейн все время ожидал если не разговора о ночном визите Кобет, то хотя бы какого-то намека. Он уже знал, что Спот испытывает к ней безответные чувства, даже немного «поехал» на этой почве, но кроме несвойственной ему почти что истерики Спот больше ничем не выдал своей внутренней боли, и на территорию замка они проехали, не касаясь этой темы.

Однако в том, что касалось возможного повода для вызова, Брейн не ошибся. Едва он выбрался из минивэна, к нему подошли двое огромных и немногословных секьюрити Резака и, встав по бокам, настоятельно рекомендовали следовать за ними.

И Брейн последовал. А что ему оставалось?

В этот раз снова пришлось опускаться на лифте, и Брейн уже подумал, что его снова ведут на испытания по стрельбе, однако лифтовая кабина прошла намного глубже, и, когда створки лифта наконец разошлись, Брейн буквально ощутил над собой многометровую толщу грунта.

В совокупности со слабым освещением коридора и неокрашенными бетонными стенами это вызывало ощущение какой-то безнадеги, как будто его вели к месту наказания.

Впрочем, вскоре охранники проводили гостя в просторное помещение, где было и светло, и просторно, а в широких экранах фальшокон светило солнце и раскачивались ветви каких-то цветущих деревьев.

У одного из окон стоял сам Джон Резак. Он смотрел в окно, заложив руки за спину, и даже не обернулся, когда конвоиры завели Брейна и остановили посреди комнаты.

Резак простоял так с полминуты и, лишь когда пришел Спот, соизволил повернуться.

– Как тебе город, Томас?

– Я его почти не видел, сэр.

– А мне рассказывали, что ты много гуляешь.

– Гуляю, – пожал плечами Брейн.

– Сделаешь дело, свободного времени станет больше, – произнес Резак с чрезмерной уверенностью в голосе, как будто сам хотел в это поверить.

Сзади началось какое-то движение, и, скосив взгляд, Брейн заметил, что охранники удалились, а Спот зашел слева сбоку и встал так, чтобы успеть вмешаться, если Брейн выкинет что-то лишнее.

– Пришло время расплачиваться за жрачку и ночлег, – сказал Резак, переходя на более привычный ему язык.

Он сделал несколько шагов по направлению к Брейну, но, видимо, получив знак от Спота, остановился в нескольких шагах.

– Хочешь спросить: где и кого?

– Хочу, – кивнул Брейн.

– И почему же не спрашиваешь?

– Мне не особенно интересно.

– А как же интерес к любимому делу? Ведь ты стрелок.

– Раз вы настаиваете, сэр, то я поинтересуюсь: где, кого и самое главное – когда?

– А почему «когда» – самое главное?

– Ждать надоело.

– Это – да. И тебе надоело, и мне надоело, но обстоятельства сильнее нас, и приходится ждать, терпеть, рассчитывать.

Отойдя к длинному, стоявшему поперек комнаты совещательному столу, Резак сел в кожаное кресло и, ухмыльнувшись, пультом включил привод системы защиты, после чего между ним и той частью, где находились Брейн и Спот, опустилась перегородка из прозрачного бронепластика.

– Не люблю, когда спина не прикрыта, – пояснил Резак, и на большой стене зажегся экран, на котором замелькали кадры каких-то боевых действий в городе, где падали люди, горели автомобили, прыгали по клумбам кареты «Скорой помощи» и мигали лихорадочными огнями полицейские машины.