И вот Гришка и Олег вынуждены были ждать, пока у Рольфа закончатся факультативные занятия в гимназии. Вначале друзья мучили телевизор, но по всем двадцати девяти его каналам шли совершенно непонятные передачи на немецком. Попялившись на рекламу, которая сильно отличалась от той, что они видели дома, россияне со вздохом выключили ящик и принялись бродить по квартире. Гришка вертел специальное устройство для регулирования температуры в квартире, пытаясь понять, как оно работает. Олег с неменьшим интересом изучал смеситель новой конструкции на душе. Смеситель и правда был необычный. С его помощью можно было один раз настроить температуру воды, а потом только открывать и закрывать один кран.

Наконец чудеса немецкой техники наскучили мальчишкам, и они уселись у окна, вяло обсуждая свои дела.

— Ну а что мы можем сделать, — пожал плечами Гришка. — Если бы текст с медальона не пропал… А так… — безнадежно махнул он рукой. — И чего они к нам привязались? Как им дать понять, что толку с нас, как с козла молока?

— Да, тяжелый случай, — вздохнул Олег. — Не можем же мы все время по заграницам шляться?

— А что? Было бы неплохо, — весело глянул на него Гришка. — Никакой тебе школы — сплошные путешествия.

— Однако от них не оторвешься, — хмыкнул Олег. — Видишь, даже в Германии они нас зацепили.

— А я вот думаю, — нахмурился Гришка, — а может быть, и не случайно? Ведь в Москве они оставили нас в покое? А тут вдруг подумали, а с чего это мы за границу едем? А не по делам ли, связанным с медальоном? Сечешь, в чем дело?

— Ух ты! — аж привстал с подоконника Олег. — Выходит, мы их как бы спровоцировали.

— Все может быть, все может быть, — задумчиво смотрел на пешеходов, степенно шагающих по улице, Гришка. — По крайней мере ближайшее будущее покажет.

Наконец, совершенно измаявшись, друзья дождались, пока у Рольфа закончился факультатив, перешли через дорогу и вошли в здание, где располагалась гимназия имени Иммануила Канта, известная тем, что местные школьники изучали здесь третьим языком русский. Длинное здание казарменного типа снаружи было украшено хилой надписью — кто-то очень несмело намалевал бледным спреем логотип «Металлики» и, видать, повизгивая от своей крутости и страха, убежал прочь.

Внутри, к удивлению Гришки и Олега, которые судили о загранице по многочисленным просмотренным ими фильмам, не было никакой стенной росписи. Только светло-желтые пустые стены, изредка украшенные рейками вешалок. Класс, где занимался Рольф, был не совсем обычным: никаких парт там не было, стояли лишь полукругом стулья. Поскольку занятия окончились, и факультативщики расходились по домам, Гришка с Олегом зашли туда. Комната имела вид весьма жалкий: железные стулья, обшарпанная стальная этажерка, на которой разместился — мальчишки не поверили своим глазам! — старенький проигрыватель грампластинок. Рядом валялись рваные, изрезанные журналы «Girl» и древние записи еще гэдээровской группы «Пудис».

— Слушай, — с недоумением оглядывался кругом Гришка. — А где же этот, как его? Развитой капитализм? Да у нас в классе в сто тысяч раз все лучше изукрашено!

— Не изукрашено, а украшено, — поправил его Олег. — А потом ты не забывай, что класс-то наш в городе Москве находится. Хотел бы я посмотреть, как школы где-нибудь в городе Канске Красноярского края выглядит.

— Ну по крайней мере думаю, что лучше, чем здесь, — пожал плечами Гришка и, забрав Рольфа в плен, обхватил его за плечи и выволок из гимназии.

— Ну что, мужики? — хитро посмотрел Рольф на гостей. — Погуляем? Мне ваша маманя под культурную программу хорошую сумму в марках выдала.

— А ну давай делись! — тут же подступил к нему Гришка.

— Черта с два! — отскочил от него Рольф и засмеялся. — Ну ладно, давайте гульнем, а что останется, разделим!

— Вряд ли чего останется! — философски заметил Олег, и мальчишки, весело рассмеявшись, пошли прочь от здания школы.

Рольф шел вперед довольно целенаправленно: как-никак в этом городе он прожил всю свою сознательную жизнь. Гришка и Олег вертели головами, словно танк, башня которого сошла с ума и ездила вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов. Вот табличка, извещающая, что в этом доме жил и работал знаменитый композитор Мендельсон, под музыку которого проходят в России все свадьбы. Вот чудной фонтан — никакой таблички не было, и потому Гришка окрестил это монументальное сооружение «девушкой с ведром». Девушка, правда, несла там два предмета, причем больше похожие на горшки, а не ведра.

Покинув Гольдшмидтштрассе, компания вышла на Университетштрассе и опять попала на новую же «штрассе», то есть по-немецки «улицу». Здесь Гришка с Олегом тормознули у Музея истории Египта. Он, на счастье Рольфа, который терпеть не мог таких заведений, был закрыт.

— Вам чего, и в самом деле интересно? — покосился Рольф на друзей.

— Ну конечно! — удивился Гришка. — Во-первых, мы за границей в первый раз, во-вторых, у вас здесь здорово — вот что я тебе скажу. Не цените вы этого. Чисто так, красиво и уютно. А потом, куда нам тут рваться? В «Макдональдс», что ли? У нас их в Москве штук десять, да дискотеки ваши, и ночные клубы, думаю, от наших не шибко отличаются. Разве что, — помедлил он, вспоминая старенький проигрыватель грампластинок в гимназии, — в худшую от нас сторону.

— Ой, ладно! — махнул рукой Рольф. — Пошлите покажу вам наши самые главные достопримечательности. Нам о них на уроках истории настолько уши прожужжали, что до конца жизни теперь помнить будем.

Рольф решительно повел ребят узкими улочками, от которых разбегались переулки и, выпирая из общего ряда, то и дело высовывались супермаркеты и магазины готового платья.

— Ну вот! — небрежно махнул рукой в сторону Рольф, словно знакомил школьных друзей с новой дачей своих родителей. — Собор святого Томаса. Здесь исполнял свои фуги Бах.

Гришка и Олег с уважением посмотрели на знаменитое здание. Одним фасадом оно напоминало верх бисквитного пирожного, а другим, из-за того, что там отсутствовали белые стены — срез шоколадного торта. Шоколадная сторона собора была богато украшена хитрым кондитером: множество розочек над дверьми и стрельчатыми окнами, слуховых оконец, шпилей, других готических прибамбасов. Словом, собор выглядел не как храм, а как конфетная коробка. Дав друзьям полюбоваться на достопримечательность, Рольф повел их дальше и через пять минут снова остановился, картинно обратив руку к очередному архитектурному достоянию города.

Собор святого Николая был не в пример строже и аскетичнее. Он напоминал насупленного старика-монаха, присевшего на минуту отдохнуть, да так и вросшего в землю в глубокой задумчивости.

Далее экскурсия продолжалась рывками, так как в центре города старинные здания соседствовали с ничем не примечательными пятиэтажками вроде наших «хрущевок». Это, как объяснил Рольф, были застройки пустот, возникших из-за бомбежек во время Второй мировой войны.

— Ратуша, — гостеприимным жестом направлял взоры друзей налево Рольф, а потом мчался дальше, обтекая очередной серый прямоугольник. — Маркет, — и снова короткая перебежка. — А вот это, — глубоко вздохнул Рольф, так что ноздри его широко раздулись, — место, где мы наконец-то пообедаем.