Я осушил чашу, подумал, налил еще, день жаркий, а лучший способ утолить жажду – одна-две чаши натурального вина без всякой крепленности.

– С Зачарованными Местами еще не связывались, – напомнил я, – но, как говорит опыт, они занимают мало места. По ничем не подтвержденным слухам, Зачарованное Место – это как бы вход, а дальше там может быть целое королевство, а то и бескрайняя империя.

Альбрехт со стуком опустил опустевшую чашу на столешницу.

– Опасная мысль, ваше величество.

– Какая? – спросил я с интересом.

– Вести армию на захват какого-то неведомого образования через Зачарованное Место.

Я сказал с сердцем:

– Сплюньте, герцог!.. Что с этой империей делать, ума не приложу, а вы еще о каких-то непонятных параллельных мирах!

Альбрехт смолчал, только загадочно блеснул глазами, а молчавший Норберт сказал с расстановкой:

– Параллельных… слово-то какое емкое… Раз уж вы нечаянно проговорились о таком, то наверняка как-то втайне подбираетесь?

Я помотал головой:

– Клянусь! Это так, вырвалось. Фантазии помраченного вином сознания. Выпущенного на свободу воображения, что мелет такое, что и на голову не налезет… Даже не думайте, герцог!.. Никаких Зачарованных Мест и прочих завоевательных походов!

Он вздохнул, повертел опустевшую чашу в ладонях, потом решительно взял кувшин и наполнил чашу снова.

– Жаль, – сказал он скорбно. – Это же так красиво… Завоевываешь все новые земли и не думаешь, что делать с теми, что уже оставил за конским крупом… Не рыцарское это дело – думать о последствиях!

Я крикнул через весь кабинет:

– Хрурт!.. Пошли людей собирать отряд! Выступаем немедленно!

Он приоткрыл дверь и что-то прокричал в коридор. Я поднялся, сказал властно:

– Можете допить, но не упивайтесь. И все за мной!

Они торопливо оставили чаши и поднялись, спеша догнать меня хотя бы у двери.

В нижнем зале сдержанная суматоха, служащие дворца из числа северян передают мой приказ, выдергивая из пестрой толпы моих соратников, те поспешно прерывают флирт и со всей торопливостью выходят из дворца.

На крыльцо вдогонку за нами выбежал запыхавшийся сэр Бриан Кенговейн, весь в яркой цветной одежде, как верный вассал, подражая своему лорду Альбрехту Гуммельсбергу.

Норберт неодобрительно хмыкнул, первым заметив на ногах Кенговейна не сапоги, а башмаки, что еще не туфли, но уже отступление от сурового северного стиля, на башмаки не присобачить шпоры, без шпор даже сапоги не совсем сапоги, а на башмаках вообще сидели бы как на корове седло.

Я тоже все заметил и оценил, Кенговейн смутился, перехватив мой взгляд на его ноги, а я сказал сдержанно благожелательным голосом:

– Сапог победителя частенько принадлежал побежденному.

Он проговорил в нерешительности:

– Ваше величество?

– Не нужно стесняться! – разъяснил я. – Мы победители, а победители могут носить хоть свое, хоть трофейное! Трофейное – это не знак нашей сдачи, это наша победа!

Он поклонился и отступил, стараясь затеряться среди военачальников, где все до единого в сапогах, ибо сапоги – наше все, мужская гордость и знак доблести.

Однако я, проговаривая бравурные слова поддержки, чувствовал печаль и стеснение в груди. Понятно, не устоим, начнем поддаваться под мягким натиском более изощренной культуры… хотя в слово «культура» вкладываю другое значение, и вообще называю ее здесь более изощренной, но не более высокой, у нас она выше, как это ни парадоксально…

…однако пока не представляю, что делать. Конечно, призвать отца Дитриха, он разберется и поймет, однако где найти сто тысяч таких же отцов дитрихов? Остальные священники – хорошие и праведные люди, но слишком уверенные в своей правоте, когда все, что не принадлежит христианству, – гнусное язычество, которое нужно искоренять огнем и мечом, а всех, не признающих веру Христа, на костры, на костры, на костры!

Норберт шел со мной рядом, поинтересовался негромко:

– Отправимся сейчас?..

– А что нам мешает?

Он пожал плечами:

– Уже почти ночь. А вас герцогиня ждет в постели…

– Точно герцогиня? – перепросил я. – Не леди Мишелла?..

– Точно, – ответил Норберт с самым невозмутимым видом. – Хотя часть придворной знати усиленно продвигает на ваше ложе для изысканных сладострастий, известных только императорам, знаменитую Хлоиссу Дорриган… Возможно, сегодня именно она будет ждать вас в покоях… точнее, под одеялом. Хотя эта, возможно, и поверх одеяла. Мы, простые герцоги, насчет особых изысков… Рыцарские турниры знаем, изыски – нет.

Я содрогнулся:

– Что?.. Та самая, у которой все мужья красиво погибают? Нет уж, нет уж… Нельзя ли переправить в дар Скагерраку?.. Собираемся, едем. Еще не ночь, это вы перегнули, вон какой закат разгорается!.. Не успеет догореть, как копыта наших коней простучат по земле того герцогства, посмевшего… посмевшего быть таинственным. Маркус, ты меня слышишь?.. Давай, лапочка, к моему месту пребывания…

Женщины держатся отдельной стайкой, хихикают и жеманничают, выглядит глупо, но это как раз то, что надо. Если с женщинами вести умные разговоры, вся кровь будет концентрироваться в мозгах, мы же всегда стараемся не ударить лицом в грязь, а какой флирт, если все умничают?

Я вычленил взглядом Жанну-Антуанетту, ее заметить легко как по голубым волосам, так и по общей ауре великолепия, она держала меня взглядом с самого момента, как я вышел, а когда я обратил на нее внимание, тут же ринулась в мою сторону, торопясь и чуточку приподнимая платье обеими руками, испуганная и взволнованная, с блестящими фиолетовыми глазами.

– Маркиза, – сказал я.

Она торопливо присела в поклоне. Я привычно заглянул ей в низкий вырез, хотя с нею это уже не обязательно, мы как бы свои, сказал с доверительностью в голосе:

– Жанна, есть новости.

Она вскочила, трепещущая и с блестящими глазами, то ли от слез, то ли от страстного ожидания новостей.

– Ваше величество?

– Я выторговал кое-что для вас, – заявил я. – Похитители обещают устроить вам свидание с мужем. Даже возможность перекинуться парой слов, чтобы вы убедились в его здоровье.

Она заглянула мне в глаза снизу вверх, ухватила за руку и, прежде чем я успел воспротивиться, с жаром прижалась губами к тыльной стороне кисти.

– Ваше величество!

– Да пустяки, – сказал я и с неловкостью торопливо высвободил руку. – Леди Жанна, никому не целуйте руки. Вы такое совершенство, это вам должны целовать руки и прочие срамные места. Но вам придется совершить небольшую прогулку в герцогство Клауренское.