ней. И хоть идти к двери было всего ничего, однако мне показалось, что я целую вечность шкандыбал к ней. Но все же мои подрагивающие пальцы ухватили дверную ручку и повернули её. Едва слышно скрипнули петли и весело тренькнул колокольчик, а открывшаяся дверь перестала скрывать от меня небольшое помещение с конторкой, за которой что-то бойко писал бледный молодой человек в белом халате.

Услышав трель колокольчика, он оторвал взгляд от листа, привычно глянул в сторону входной двери и шокировано выдохнул:

— Господи!

— Не господи, но… я его… увижу воочию, ежели вы… мне не поможете, — просипел я, глотая вязкую слюну.

— Эк вас, сударь, перекорёжило! — не сдержался Обухов, вскочил со стула и метнулся ко мне. — Пройдёмте скорее в кабинет. И поведайте мне, что с вами произошло. На вас же лица нет.

— Кажись, траванулся чем-то… В смысле завтрак, видимо, оказался, не слишком… свежим. В животе… словно ёжики сношаются. Ещё чуть-чуть — и лопнет.

— Что же вы такое ели? И главное — где, дабы я туда ни ногой? — протараторил лекарь, бережно заведя меня в чистенькую белую комнатку с низенькой кушеткой, шкафами со стеклянными пузырьками и характерным больничным запахом.

— Жена решила… собственноручно приготовить… завтрак, — соврал я и с помощью паренька улёгся на кушетку, но вытянуться на ней не смог, лишь сумел скрючиться в позу эмбриона.

Боль была адской. Она выкручивала меня наизнанку, словно крепкая домохозяйка только что постиранное бельё. Я в какой миг даже сознание начал терять. Лекарь что-то говорил, показывал, но его слова звучали неразборчиво, а лицо вскоре скрыла благословенная тьма.

А когда сознание вернулось ко мне, то оказалось, что моё тело уже во весь рост лежит на спине, а бледный впалый живот больше не прячет одежда. Обухов успел расстегнуть мой сюртук и рубашку, но не снял их.

Сам лекарь обнаружился подле меня в белых перчатках, стирая локтем со лба капельки пота.

— Как славно, что вы очнулись, — выдохнул он, сглотнул и добавил: — Вашей жизни более ничего не угрожает, однако ближайшие несколько часов ваш организм будет периодически избавляться от содержимого желудка и кишечника, а с этим я уже, увы, ничего поделать не могу. Так будет лучше для вас. Посему советую вам как можно скорее вернуться домой.

— Благодарю, сударь, — искренне произнёс я, прислушиваясь к себе. Боль действительно ушла, оставив после себя лишь невероятную слабость. — Сколько я должен за ваши услуги?

— Достаточно будет и пяти рублей.

— Вот, — вытащил я из кармана банкноту и положил её на кушетку, а сам принял сидячее положение и стал застёгивать рубашку непослушными пальцами.

— Сударь, не сочтите меня бестактным или уж тем более всюду сующим свой нос человеком, однако я должен посоветовать вам проверить остатки пищи. Возможно, имело место намеренное отравление.

— Благодарю за совет, — дёрнул я губами и почувствовал подкатывающую к горлу тошноту. Надо быстрее валить домой, иначе я тут всё заблюю.

Благо, Обухов помог мне добраться до двери и собственноручно поймал для меня извозчика, который шустро домчал мою тушку до доходного дома Круппа. Я вошёл в парадную на трясущихся ногах и увидел Никифора Фомича, стоящего возле ротонды с ведром в руке.

— Батюшки мои! — выдохнул он. — Это чего же с вами приключилось, ваше благородие? Никак отравились чем? Давайте я вам подмогну. Вы же еле ноги волочёте, а лицо всё зелёное.

Я смог лишь молча кивнуть, после чего дворник приобнял меня и потащил по лестнице. Дверь квартиры тоже он открыл, а я сразу же помчался в клозет, слыша позади обеспокоенное тарахтение Фомича:

— Ваше благородие, можа за лекарем сбегать? Или пилюльки какие купить?

— Не надо ничего… Покорми кота и… уходи.

— Как скажете.

Господи, как же меня полоскало следующий час! Я вспомнил весь запас матерных слов и похудел чуть ли не вдвое. А когда вышел из клозета, то покачивался от слабости и опирался на стену. Мой вид даже Цербера перепугал. Он уставился на меня, как на приведение, а в его глазах отразилось страстное желание перекреститься и несколько раз прочесть «Отче наш».

— Да, наука это тебе не в тапки срать, пушистый, — сказал я коту бледным голосом и со стоном плюхнулся в кресло перед окном. — Наука требует жертв. Вот я сейчас немного приду в себя, и ты станешь следующей жертвой. Мне же надо узнать, последует ли удача после проклятия?

Коту пришлось ждать своей очереди не меньше четверти часа. И лишь спустя обозначенное время я нашёл в себе силы продолжить эксперименты.

— Кис-кис-кис… — позвал я Цербера.

Тот заинтересованно посмотрел на меня, поколебался и сделал несколько шагов. Но близко подходить не стал. Остановился на расстоянии вытянутой руки от моего кресла, подозрительно сощурил зенки и начал поводить хвостом из стороны в сторону.

Сойдёт. Главное, чтобы не убежал раньше времени. Я с открытыми глазами сумел ухнуть в транс и попытался создать проклятие с крошечным зарядом, дабы не убить кота. И оно у меня, несмотря на плачевное состояние организма, довольно быстро получилось, но заряд всё-таки оказался выше задуманного. Похоже, Церберу придётся-таки понервничать, но не так сильно, как Стрелке и Белке.

Осторожно вытянув руку в сторону напрягшегося кота, я отпустил проклятие. И оно тотчас метнулось к животному чёрной туманной дымкой, заметно посветлев по пути, поскольку магия израсходовала часть энергии на перемещение. А достигнув кота, проклятие исчезло.

Цербер мигом почуял неладное и со всех лап рванул прочь. Впопыхах влетел в портьеру и запутался в ней.

— Мяу-у-у! — завопил кот, вторя треску гардины, которая из-за «атаки» животного повисла на одном креплении, накрыв портьерой Цербера.

Видать, выскочившее из стены крепление уже и так на ладан дышало. Ну и ещё ему, конечно же, помогло проклятие. Однако такой поворот событий совсем не удивил меня. Я был готов к чему-то подобному и без промедления достал луковицу часов. Итак, очередной отсчёт. Поехали!

Кот немного повозился под портьерой и выбрался на свет божий. Облил меня недовольным взглядом и запрыгнул на софу, где принялся вылизывать яйца. И его нисколько не смущал мой пристальный взгляд.

Минута шла за минутой, а коту ниоткуда не приваливало никакое счастье. Видать, проклятие не несёт за собой удачу. И спустя полчаса я окончательно убедился в этом.

— Ну вот и отлично, — довольно выдохнул я, встал с кресла и наступил на давешнюю многострадальную газету. Она уже успела подсохнуть, но всё равно оставалась ещё сыроватой. Надо бы выбросить её.

Я поднял «Ведомости» и мой взгляд зацепился за одну из полос раскрытой газеты. Там была статья, посвящённая