Он продиктовал адрес и выключил телефон. Затем,размахнувшись, выбросил мобильник. И посмотрел на часы. Если он все рассчиталправильно, они будут здесь через минут двадцать или двадцать пять. Оставалосьтолько ждать.

Его наблюдатели находились в машине, стоявшей перед отелем,и терпеливо ждали, когда он наконец выйдет. Фармацевт включил радио,настраиваясь на волну, передающую классическую музыку. И улыбнулся. Это былБетховен, который ему всегда нравился. Он слушал музыку, откинув голову назад,когда на дороге внизу показалась большая колонна автомобилей. Десять илидвенадцать машин двигались по направлению к вилле. Фармацевт улыбнулся. Онвыключил музыку и, вывернув руль, поехал в сторону дороги, чтобы пристроиться вхвост колонне. Его расчет был абсолютно верным, никто не обращал внимания наеще одну появившуюся машину полиции. Ведь было логично, что, увидев такуюбольшую колонну, любой офицер полиции просто обязан к ней присоединиться.

Объяснения на дороге были недолгими. У испанцев был слишкомбольшой перевес. Американцы пытались что-то объяснить, протестовать, пыталисьзвонить в свое посольство и консульство, вызывать кого-то из представителейруководства испанской полиции. Но ничего не помогло. Всех троих арестовали, иавтомобили поехали в сторону виллы. Кто-то из американцев успел предупредитьдежуривших на вилле сотрудников ЦРУ, и те успели закрыть ворота, позвонить вМадрид и в Малагу. Переговоры у закрытых ворот длились около сорока минут, покане приехал комиссар полиции. Только затем ворота открылись, и все машинывъехали во двор виллы. Началась обычная суматоха, которая бывает в подобныхслучаях. Американцы настаивали на экстерриториальности виллы, на своем особомположении, на имевшейся договоренности с руководством испанской полиции. Прибывшиесотрудники отдела по борьбе с наркотиками требовали разрешения на осмотр.Скандал разгорался все сильнее. Из Малаги выехали еще нескольковысокопоставленных сотрудников полиции. Американцы потребовали своего консула ипредставителя ЦРУ Крейга, который был в Мадриде.

Кинг приказал Скобелеву и его семье оставаться в одной изкомнат на втором этаже, поставил у дверей охранника, а сам поспешил вниз, чтобыпереговорить с прибывшим комиссаром полиции. Он понимал, что подобные накладкимогут случиться в любом деле, и ему даже в голову не могло прийти, что этовнезапное появление испанских полицейских было спровоцировано звонкамиликвидатора и всеобщими страхами перед колумбийской и российской мафией.

Фармацевт был в форме офицера полиции, тогда как большинствосотрудников отдела по борьбе с наркотиками были в штатском. Поэтому онпользовался относительной свободой передвижения. Американцы яростно отстаивалисвою независимость, пытаясь доказать, что произошла нелепая ошибка. Испанцыстоль же яростно требовали разрешения на осмотр виллы. Спор грозил перерасти внекое столкновение. Фармацевт поднялся на второй этаж, он понимал, что хозяинвиллы должен находиться в самом здании.

У дверей одной из спальных комнат стоял молодой охранник.Увидев сотрудника полиции, он пошел навстречу, подняв правую руку и показываяжестами, что сюда нельзя проходить. Фармацевт даже не стал с ним спорить. Онподошел ближе и нанес резкий удар. Охранник упал. Фармацевт осторожно прошел ккомнате и открыл дверь. На кровати сидели мужчина, женщина и двое испуганныхдетей. Фармацевт узнал Скобелева. Но стрелять в него в присутствии детей он немог. Они сидели обнявшись, и невозможно было попасть в отца, не поранив детей.

Когда дверь открылась, Скобелев понял, что он обречен. Вкомнату вошел офицер полиции, который держал в руках пистолет с глушителем.Скобелев с ужасом подумал, что их убьют всех вместе, и обнял своих детей.Фармацевт стоял, глядя на этот клубок человеческих тел. Он понимал, что обязанстрелять. Но он понимал также, что не может стрелять. Никогда в жизни он несомневался. Он был так близко от своей жертвы. Но рядом с предателем были двоеего детей. И его супруга, испуганно смотревшая на убийцу. Он поднял пистолет.Скобелев понял, что сейчас ликвидатор будет стрелять. И поэтому он храброподнялся, чтобы подставить себя под пули и защитить своих детей. В эту минуту внем проснулись все лучшие качества. А может, и не лучшие. Может, это былопросто естественное желание отца защитить своих детей, умереть ради них,принести себя в жертву, не давая убийце стрелять в них.

— Ты же знаешь русский, — глухо сказалСкобелев, — стреляй в меня.

Он не успел договорить. Его маленький сын тоже понималрусский язык. Отец иногда говорил с ним по-русски. И в этот момент мальчик,вдруг поднявшись за своим отцом, бросился к нему, обнимая его и прижимаясь кнему всем телом. Фармацевт опустил пистолет.

Мальчик дрожал всем телом, защищая своего отца отнеизвестного и такого страшного врага. Впервые в жизни профессиональныйликвидатор не знал, как ему поступать. Он не представлял подобной ситуации.Можно было выстрелить в незащищенную голову Скобелева. Он бы точно попал в лоб,но тогда отец умер бы в судорогах прямо на глазах своей жены и дочери и наруках своего маленького сына, который обнимая отца, прижимался к нему, пытаясьего защитить. Фармацевт вдруг осознал, что не может выстрелить. Что вся егооперация была продумана не до конца. Он не представлял себе, что придетсястрелять в человека, которого защищали его собственные дети. Недавно в Лионе онне смог выстрелить в свою жертву из-за его жены. Но он знал, что сумеет сделатьэто на следующий день. Теперь он так же прекрасно понимал, что, если он сейчасне выстрелит, шансов не останется вообще. Американцы увезут Сколева-Скобелева,и никто больше не сумеет к нему приблизиться на расстояние выстрела. Никто иникогда. Нужно было стрелять. Но и стрелять было просто невозможно.

— Не стреляй, — неожиданно произнес Скобелев,почти с силой отрывая от себя мальчика и передавая его супруге, — мывыйдем отсюда, и ты убьешь меня в коридоре. Будь человеком, не стреляй при них.

Если бы он этого не сказал, возможно, Фармацевт бы принялдругое решение. Он бы заставил Скобелева выйти из комнаты и застрелил бы его вдругой комнате. Но после этих слов стрелять в человека, который проявилподобное мужество, он уже не мог. И не хотел. Дети все равно поймут, что этотстрашный человек, внезапно появившийся на пороге их комнаты, был тем самымубийцей, который лишил их отца.

Фармацевт посмотрел в глаза Скобелеву. И не сказав ни слова,повернулся, чтобы выйти из комнаты. Он сделал первый шаг, второй. И услышалвыстрел, словно его ударили по руке. И еще один выстрел над головой. Онпошатнулся, оглянулся. Жена Скобелева боролась с мужем. Он держал в рукахпистолет, стреляя в спину уходившему ликвидатору.

— Дурак, — сказал по-русски Фармацевт, — ненужно было так поступать при детях.

Он выстрелил в правую руку Скобелева, и тот выронилпистолет, крикнув от боли. Жена испуганно отпрянула. Она увидела, как муждостает пистолет, чтобы выстрелить в спину уходившему убийце, который проявилтакое понимание ситуации, и просто испугалась за своих детей, не позволив мужуприцельно выстрелить. Ведь у этого убийцы могли быть сообщники.