Мальчики попросились посмотреть кино на открытом воздухе. Родители, убедившись, что там все в порядке, нехотя их отпустили. В бассейне собралось множество семей, дети счастливо плескались в воде, а подростки и некоторые взрослые плавали на матрасах. Водопад временно отключили и на его месте установили экран, на который собирались проецировать фильм. В буфете бесплатно раздавали попкорн.

— Выглядит довольно безобидно, — признался Лоуэлл.

— Присматривайте за Райаном, — велела Рейчел, когда дети отправились на поиски Дэвида.

— Обязательно, мам, — пообещал Кёртис.

— И после фильма сразу возвращайтесь. Сразу, — миссис Турман взглянула на часы. — Оттуда идти пять минут. Фильм заканчивается в половине десятого. Если в девять сорок вас не будет в номере, мы сами за вами выйдем.

— Ладно, мам. Господи! — застонали в ответ близнецы.

Лоуэлл чувствовал, что они совершают ошибку. Должно случиться что-нибудь скверное. Вместо диснеевского мультика включат порнофильм. Или явится Рокни и устроит для всех рестлинг в воде. Но у них с Рейчел не было выбора. Сидеть в номере, прятаться там, дожидаясь утра, значило признать поражение, позволить им выиграть.

Им?

Кому им?

Турман не знал.

Когда они вернулись в номер, телефон мигал новым сообщением. Лоуэлл тут же его включил, надеясь услышать, что аккумулятор доставили и установили, что с машиной все в порядке и она на полном ходу. Но в сообщении говорилось вовсе не о машине.

— Мистер Турман. — Мужчина узнал «тренерский» голос спортивного координатора. — Просто хотел напомнить вам, что завтра воскресенье. Реата организует внеконфессиональную службу в амфитеатре. Богослужение начинается ровно в шесть.

Последовала пауза.

— Всем Королькам следует там быть. И молиться, как перед Судным днем. — Рокни издал смешок. — Любая помощь будет вам очень кстати.

Полагаю, любая помощь будет очень кстати. Так говорил пожарный Рэнд Блэк, и на мгновение Лоуэлл решил, что эти двое как-то связаны, вовлечены в грандиозный заговор. Что он, возможно, стал участником нового реалити-шоу, где ничего не подозревающего человека селили на курорте, а окружающие пытались его довести. Но к нему все же вернулось здравомыслие, и Турман подавил эти мысли, пока они не доросли до масштабов вселенского заговора.

— Что там такое? — спросила Рейчел, когда он повесил трубку.

— У них будет… богослужение, — ответил Лоуэлл в смятении. — Богослужение в амфитеатре.

Он нахмурился. Амфитеатр? Турман не припоминал никакого амфитеатра.

— А ты… — заговорил он снова, но жена его опередила:

— Я не видела здесь амфитеатра.

Рейчел уже разворачивала буклет и изучала карту. Она разложила ее на столе и с озадаченным видом взглянула на мужа.

— Вот он, — проговорила она. — Прямо за теннисными кортами.

— Раньше его там не было, — тихо заметил Лоуэлл.

— Может, все-таки был? Может, мы просто его не заметили?

— Нет.

После этого они почти не разговаривали. Детей рядом не было, так что они могли вести себя открыто и искренне, поговорить откровенно. Но что-то их сдерживало, обоих. Рейчел сложила карту, а ее супруг включил телевизор. И они уселись смотреть фильм так, словно все было в порядке.

Глория и Ральф праздновали победу с другими Кукушками. Сначала им накрыли ужин в Звездном павильоне, а после угощали напитками в Зале славы.

Павильон был прекрасен. Он располагался в главном здании, над вестибюлем, скрытый на втором этаже. Потолок был стеклянный, и взору открывался вид на звездное небо — отсюда и название. А меню оказалось еще более изысканным и разнообразным, чем в «Кактусовом зале». Пианист на небольшой сцене играл легкий джаз, и хотя Глория не узнала его, она чувствовала, что музыкант именитый. Многие из Кукушек ели бок о бок за сдвинутыми вместе длинными столами, но они с Ральфом, как и несколько других пар, решили побыть в уединении и сидели в небольшой нише в более тихой части зала.

Если что-то и не устраивало миссис Педвин в общении с Кукушками, так это… ну да, люди. Большинство из них были, на ее взгляд, грубоватыми и вели себя немного шумно и непристойно. Конечно, такого следовало ожидать от спортсменов, и если членство в элитной команде предполагало дружбу с людьми не слишком приятными, то так тому и быть. Хотя она предпочла бы компанию постарше, более тихую и степенную.

В Зале славы вечеринка разошлась вовсю: с ревущей музыкой из скрытых колонок, пьяными играми возле бара и дикими танцами в исполнении молодых женщин. Элитная компания или не элитная, но статус ее никак не соответствовал происходящему — так думала Глория. Закованный в цепь официант подал ей бокал с джин-тоником, прежде чем Ральф успел принести жене напиток из бара. Миссис Педвин выпила его почти залпом и сразу почувствовала эффект. На мгновение сознание ее прояснилось, и она поняла, что им не следует находиться здесь, что все это ошибка, что их заманили сюда под ложным предлогом и им лучше вернуться к себе в номер сейчас же. Потом мимо прошел другой официант, забрал у нее пустой бокал и вместо него предложил мартини.

Пить не хотелось, но она пила.

С наступлением темноты менялась и вечеринка, и праздник постепенно превращался в разгул. Несколько женщин, включая и Дану Петерс из Исторического сообщества Спрингвилля, оказались вдруг полуголыми, а группа мужчин по другую сторону зала стаскивала с себя майки. Кто-то непостижимым образом снял всю одежду с официантов, прикованных к столбу. Мистер Блоджетт и мистер Снэг заставляли молодую смуглую официантку мочиться в бокал.

Глория скривилась. Не так им следовало проводить отпуск!

Это было неправильно.

Она вспомнила того писателя из ресторана. Уезжайте. И пожалела, что они не последовали его совету.

Безумие все крепчало. Откуда-то взялась собака, которая носилась по залу, лаяла и путалась у всех под ногами. Двое толстых мужчин, пьяные и веселые, набирали кружки пива в баре и выливали их в заниженную часть зала, стараясь устроить пивной бассейн.

Миссис Педвин не могла сказать точно, когда они с Ральфом разделились, — алкоголь слегка туманил сознание. Но совершенно неожиданно она оказалась одна с пустым бокалом, а он — по другую сторону от столба с двумя полуголыми пышными девицами. Одна из них закинула руку ему на плечо и прижималась грудью к его лицу. Внутри у Глории все вскипело от ярости и гнева. Ей уже давно не было никакого толку от его старого, хилого члена, но это был ее старый, хилый член. И она не потерпит рядом с ним ни одной малолетней, накачанной силиконом потаскухи.

Она решительно двинулась к мужу, но споткнулась обо что-то, даже не увидев, что это было. Высокий, безобразный мужчина засмеялся над ней и, проходя мимо, вылил ей на голову остатки выпивки из стакана. Глория вскочила на ноги, готовая броситься на бестактного ублюдка. Но в зале произошли кардинальные перемены, изменилось настроение и сместился центр внимания. Миссис Педвин почувствовала себя неуютно — физически и психически. Она осоловело развернулась, стараясь понять, что же переменилось.