Контаминационный страх, то есть боязнь подцепить вирус или бактерии от одного только прикосновения (это не обязательно страх перед самой болезнью), обладает в нашей психике очень яркой символикой: «В меня вторгается нечто чужеродное – нечто, что носит в себе или на себе другой человек». Часто это сопровождается тревогой, отвращением и ритуалами постоянного мытья и очищения. Примечательно, что мои пациенты с болезненной страстью к умыванию вдруг показались мне менее озабоченными постоянным мытьем, будто пошли на поправку. Их педантичные и корректные манеры поведения стали теперь новым идеальным образцом: произошел реверс обстоятельств.

Наряду с боязнью заражения вирусом SARS-CoV-2 мы столкнулись с утратой всего, что задавало нам жизненный ритм и обеспечивало чувство надежности. К обусловленной тревогой самоизоляции добавлялась изоляция, предписанная как часть мер борьбы с пандемией.

Драматичные события первых дней оставили за собой разочарование, дефицит товаров первой необходимости и пустоту в жизни. Мы инстинктивно пытались противостоять всесильному вирусу, запасаясь туалетной бумагой и гречей. Но эта архаичная забота о себе не освобождала людей от социальной зависимости. Мы – существа, живущие в отношениях, и большинство моих пациентов чувствовали себя в мире, где они не могут перекинуться словом с коллегой у копировальной машины или повстречать знакомого у ближайшего киоска, как выброшенные из воды рыбы.

Могу привести пример из собственной практики. С самого первого дня противоковидных мер я со многими своими пациентами перешел на общение по видеосвязи в интернете – терапевтический прием стал проходить в виртуальном режиме. Таким образом, процесс, невзирая на локдаун, продолжался, и пациенты были рады иметь в тот период опору и стабильность хотя бы в такой форме. Однако через месяц-другой стало ясно: все имеет свою цену – терапевтические отношения исчерпали виртуальные ресурсы, бензобак пуст.

И когда недель через восемь-десять первые пациенты снова сидели передо мной – правда, в масках, под которыми весьма проблематично распознать мимику, – это было очень наполняющее чувство для обеих сторон, хотя мы еженедельно видели друг друга на экранах наших компьютеров. И с тех пор я уверился в том, что мы никогда не сможем заменить нашу жизнь в отношениях, которые обоюдно поддерживаем реальными встречами, жизнью с исключительно виртуальными методами общения. По крайней мере, если не заплатим за это существенными изменениями в нашем внутреннем состоянии и в сознании.

Помимо достойных глубокого сожаления жертв COVID-19, этот кризис повлек за собой много психических и психологических проблем и боли. Я думаю, например, о людях, находивших душевную опору, потерянную из-за кризиса, в альтруистической поддержке других. Эмоциональные ямы, тревоги, усилившееся чувство одиночества, а также депрессивные эпизоды – это тоже нередко наблюдающиеся последствия кризиса. Отсутствие возможностей испытывать удовлетворение от работы, получать социальное признание или исполнять профессиональную роль может поколебать целые жизненные концепции. Сейчас проявились еще не все последствия кризиса, и вполне вероятно, что нам грозят новые ухудшения ситуации с коронавирусом.

По счастью, возможности для движения вперед есть даже в кризисные времена. Можно также попытаться найти другую перспективу и обнаружить в ней шанс пересмотреть свой привычный распорядок. Сейчас меньше, чем раньше, приходится подстраиваться под ожидания окружающих, и можно, к примеру, проанализировать, что для вас в жизни действительно важно. В этом, возможно, скрывается сильная сторона социального дистанцирования: возможность меньше ориентироваться на потребности других людей и больше – на свои собственные. В третьей части этой книги вы узнаете, как можно поддержать необходимое для этого базовое доверие[35].

В подобной кризисной ситуации подавляющему большинству людей нужны отношения с другими людьми. Жизнь в такое время – очень большая нагрузка, но в то же время этот опыт дает нам подтверждение, что мы все можем вынести. Если рядом с вами нет человека, с которым мы проживаете трудные времена, можно и в кризис найти себе психотерапевта. У нас сейчас прибавилось пациентов из числа «потерпевших кораблекрушение» вследствие пандемии. Как найти своего врача и терапевта – читайте в чек-листе «Психосоматический случай: что дальше?» (стр. 325).

Теперь в нашем путешествии сверху донизу по телу мы пустимся на поиски последствий, которые оставляет в нем травмирующий опыт, и тут есть одна проблема. Поэтому настоящую главу я разместил в центре – под сердцем и легкими. Дело в том, что последствия насилия, несчастных случаев, утрат спрятаны в человеке повсюду – в его клетках, в его ДНК, в органических структурах, в мозге и в психике.