Но она покачала головой и похлопала рукой по дивану, приглашая меня сесть поближе.

– У меня и здесь прекрасная компания.

Я сел поближе, понимая, что последует дальше. Потому что ничто не ускользнет от взгляда бабушки Белли.

– Что мучает тебя, моя картошечка?

Я не собирался ей ничего рассказывать. Не то чтобы я врал ей насчет «Твиттера» – она просто не понимает ничего в социальных сетях, ей это просто будет неинтересно, поэтому и рассказывать тут нечего.

– Ой, да ладно тебе. Ты вошел сюда с таким видом, словно мороженое на тротуар уронил.

Я фыркнул.

– Не-а. – Бабушка подняла брови. – Да это такая ерунда, – промямлил я.

Она пристально посмотрела на меня, как и всегда, только кажется, что ее взгляд становится острее с каждым годом.

– Это я решу.

Я посмотрел в сторону двери, словно в любой момент могли зайти родители или Итан и прервать наш разговор. Ничего из этого я не смог бы сказать перед ними. Ничего из этого я сам не хотел принимать.

Когда я повернулся обратно к бабушке, она все еще смотрела на меня таким взглядом, что сложно было удержать язык за зубами.

– Я просто… иногда… – Невозможно было сказать такое, не чувствуя себя полным придурком при этом. – Иногда мне кажется, что я не… Не так, как… Ну, знаешь… – Это сложно принять самому. И гораздо сложнее признаться в этом другому человеку. – Понимаешь, у меня такое чувство, что все вокруг помешались на Итане. В школе. В кулинарии. Он просто… – Я неопределенно махнул рукой, словно этим жестом мог выместить все свои комплексы, которые копил семнадцать лет.

– Милый, не знаю, как сказать тебе это, но у вас с ним одно лицо на двоих.

И именно в этом лице и кроется проблема. Я не могу обвинить его во всем. Я не могу сказать, что все из-за того, что он выше, привлекательнее, старше или что еще могут сказать братья, когда один из них неудачник. Потому что нам даны одинаковые инструменты, и Итан просто использует их лучше, чем я.

По взгляду бабушки Белли я понял, что у меня все на лице написано. Она наклонилась, положила руку мне на голову и провела ею по волосам. Даже спустя столько лет я все еще чувствую себя неловко оттого, что я выше нее, хотя при общении с другим людьми я на свой рост не обращаю внимания.

– Не думай о жизни Итана, – сказала она. – Тебя ждет собственный великий путь. Когда ты покинешь наш дом.

Я удивленно уставился на нее.

– Бабушка, думаю, мы оба прекрасно знаем, что никуда я отсюда не денусь.

Она улыбнулась мне.

– Ты домосед. Ты можешь потоптаться здесь немного. Но ты никогда не был человеком, который может надолго задержаться на одном месте с тех пор, как ты начал ползать.

Я осмотрел гостиную, посмотрел на полки, забитые DVD-дисками и коллекцией морских ракушек, которую мама пополняет каждый раз, когда мы ездим на Кони Айленд. На старый ковер, на котором по-прежнему были видны пятна от Гавайского пунша, который Итан пролил десять лет назад; на наши с Итаном фотографии, которые папа делает каждое лето и вешает на стену; на корзину с нитками для вязания, из которых бабушка Белли вяжет шапочки для маленьких детей наших постоянных клиентов.

Я смотрел куда угодно, только не на бабушку, потому что все эти вещи сковывают меня – всегда были и всегда будут. Ее слова прозвучали как обещание оставить это все позади, и я испытывал от этого как страх, так и облегчение.

Однако мы оба знали, что не в ее силах давать такие обещания.

– Не думаю, что родители придерживаются того же мнения.

Иными словами, я прекрасно знал, что они так не думают от слова совсем. Предположение, что я останусь здесь и буду помогать родителям с бизнесом, а затем встану у руля, настолько укоренилось в них, что мы никогда даже не обсуждали этот вопрос. Как будто эта истина была высечена на камне еще до того, как я научился читать.

Бабушка сжала мое колено.

– Поговори с ними об этом. Выпускной наступит раньше, чем ты думаешь. – Она задержала свою руку еще на мгновение и сказала: – Я люблю нашу кулинарию всем сердцем, каждую ее частичку. И надеюсь, кем бы ни был человек, который дальше будет ей управлять, он тоже будет искренне ее любить. Но совсем не обязательно, что это будешь именно ты.

Я не привык обсуждать такие серьезные темы, особенно с бабушкой Белли. Да вообще ни с кем. По крайней мере, такие темы, которые могут серьезно повлиять на мое будущее. Я словно прошел через года и поговорил с самим собой, кем бы я ни стал в будущем.

Тем не менее мои слова звучат не громче, чем бормотание:

– Я не хочу подвести их.

Бабушка Белли наклонила голову и сузила глаза, посмотрев на меня своим самым серьезным, не терпящим возражений взглядом. Проблема в том, что она выглядит очень забавно, когда так смотрит, поэтому даже сейчас сложно было сдержать улыбку.

– Ты никогда и не подводил.

Ее слова было приятно услышать, даже если я не был уверен, что это правда.

Я еще немного посидел с бабушкой Белли. Мы ели остатки вчерашней еды из кулинарии, которую папа припрятал в холодильнике: шоколадный пирог и миндальные пирожные, – и посмотрели несколько эпизодов бабушкиного любимого «Чужого», условившись, что не скажем маме, что смотрели без нее. Затем часы пробили восемь, и я ушел в свою комнату, успев это сделать прямо перед приходом родителей.

Никто не то что не обмолвился со мной ни словом, даже в дверь никто не постучал. Я был одновременно и рад, и разочарован. Я забаррикадировался экраном ноутбука – хотел сделать сюрприз Сиалии, – но чем больше я пытался отвлечь себя, тем более беспокойно себя чувствовал. Я даже не понял, что стал отбивать ритм ногой по стене, пока Итан не постучал мне в ответ, чтобы я прекратил это делать.

Я слишком погряз в своих мыслях. На автомате я достал телефон, как делал это бесчисленное количество раз за последние несколько месяцев – общение с Сиалией было похоже на прикосновение к чему-то вне меня, словно мы достаточно близки, чтобы делиться мыслями друг с другом, но при этом достаточно далеки, так что такая близость не казалась такой страшной, как должна бы.

Я открыл «Визл» и бегло просмотрел сообщения в общем чате школы. Несколько человек обменивались контактной информацией о разных организациях, которым нужны волонтеры. Больше ничего интересного.

Я услышал шаги в коридоре и снял наушники на случай, если кто-то из родителей решит ко мне зайти. Затем я услышал голос мамы, и до меня дошло, что разговаривает она с Итаном.

– …не имеешь отношения к тому приложению, о котором нам присылают письма?

– Я даже не сижу там, у меня нет времени. А что?

– Ну не знаю. Администрация школы говорит, что студент создал этот мессенджер. И я знаю, что ты хорошо разбираешься в компьютерах…