– Да она постоянно так делает. И я выбрасываю его в мусорку, прежде чем пойти домой. Мне уже надоело скармливать эту гадость бродячим собакам, а коты наотрез отказываются есть запеканку Беверли.

Я засмеялся.

– Как продвигается расследование по Эриксону? – Я попросил Джоша проверить нового агента, которого мы хотели нанять.

– Он чист. В колледже был один раз арестован за то, что курил траву, но судимость была снята.

– Снята? Хм. Это значит, что сейчас за ним ничего не числится?

– Не бывает так, чтобы не оставались следы. Всегда есть отпечатки пальцев, сынок.

Я повернул налево и направился через холл к выходу. Подойдя к одной особенной двери, я замедлил шаг. Шарлотта Дарлинг. Я остановился и прочел имя на золотистой табличке на двери ее кабинета. И тут вспомнил о последнем желании, которое она добавила в свой список.

– Джош… я хочу тебя кое о чем попросить… как думаешь, ты сможешь разыскать биологических родителей одного человека?

– Пару месяцев назад по просьбе одной женщины я разыскал ее отца. Двадцать лет назад, учась в колледже, он ради заработка сдал сперму. Сейчас он бездомный и живет под мостом в Бруклине.

Вау. Ничего себе. Я стоял, смотрел на табличку на двери, и меня одолевали сомнения.

– У меня есть для тебя работа. Мне нужно кое-кого найти. Это личное дело, оно не имеет никакого отношения к «Иствуд Пропертиз». Поэтому я прошу тебя сохранить это в тайне. Ни слова никому, даже моей бабушке. Особенно ни слова административным сотрудникам. Справишься?

– Тайна – мое второе имя. Пришли мне детали в письме, а письмо отправь со своего личного ящика.

– Договорились. Спасибо, Джош. – Я завершил разговор и провел пальцем по табличке. – Посмотрим, удастся ли нам выяснить, кто ты такая, Шарлотта Дарлинг.

Шарлотта

Когда в субботу Рид приехал за мной в пять тридцать утра, все мои вещи лежали сваленными в кучу на диване. Он позвонил в домофон, я нажала кнопку, чтобы открыть входную дверь, и сказала:

– Я немного не успела собраться. Поднимайся наверх, попьешь кофе, пока я собираюсь.

Я открыла дверь своей квартиры и вернулась в комнату, чтобы продолжить отчаянные поиски наиболее подходящей одежды. Я хотела надеть что-нибудь красивое – может быть, даже слегка сексуальное, – но я не хотела выглядеть так, будто бы изо всех сил старалась одеться сексуально. Ситуация осложнялась тем, что одежда должна была быть подходящей для подъема на эту чертову гору.

Прежде чем войти, Рид постучал. Я с безумным видом пронеслась мимо него на кухню, а потом в ванную за резинками для волос. Он, должно быть, понял, в каком состоянии я нахожусь, потому что с осторожностью произнес:

– Доброе утро, солнышко.

– Мне нечего надеть.

Рид опустил глаза в пол и покачал головой.

– Надень что-нибудь удобное.

Я что-то прорычала в ответ и снова принялась разносить шкаф. Рид сам приготовил себе кофе и вернулся в комнату; он встал в дверном проеме и принялся наблюдать за тем, как я отчаянно пытаюсь завершить сборы.

Указав чашкой на мой заполненный доверху чемодан, он спросил:

– Ты помнишь, что мы едем всего лишь с одной ночевкой?

Я посмотрела на него. Мужчинам в этом вопросе гораздо легче. На нем были спортивный костюм и футболка, к слову, очень симпатичная.

– Я не знаю, что брать с собой.

Он усмехнулся.

– Те маленькие шортики, которые были на тебе, когда ты карабкалась на стену, были просто бомба.

Я уперлась руками в бедра.

– Ты же вроде говорил, что они были слишком откровенные?

Рид потер щетину на подбородке, которая – по моему мнению – ему чертовски шла.

– Позволь мне задать тебе один вопрос. Сегодня суббота, значит, формально сегодня я не являюсь твоим начальником. Так?

– Да, выходные дни не являются частью моей рабочей недели. К чему ты клонишь?

– А еще мы друзья, так? Друзья друг друга защищают. Это же нормально, так?

– Иствуд, не тяни…

– Итак, твои шорты я назвал слишком откровенными из-за того, как в них смотрелась твоя задница. Но это не значит, что ты не можешь их надевать для подъема в гору. Если ты спросишь совет у профессионала, любой тебе порекомендует надеть что-нибудь облегающее, например, те твои шорты. Но как твой друг, а не как мужчина, я должен сказать, что у тебя сногсшибательная задница, поэтому, если ты не хочешь, чтобы, пока ты будешь подниматься вверх, об этом узнали все мужчины, стоящие внизу, тебе лучше надеть что-нибудь посвободнее.

Мои брови поползли вверх.

– Так, значит, ты пялился на мою задницу только как друг? Не как мужчина?

Он скрестил руки на груди.

– Совершенно верно.

– Сегодня ты будешь подниматься следом за мной?

– Да, таковы правила. Более опытный идет сзади. Тогда я смогу смотреть вперед и подсказывать тебе, что делать. И если я упаду, я тебя не задену.

Мне было сложно сдержать улыбку. Он сам только что подсказал мне решение.

– Вы мне очень помогли. Сейчас вернусь. Только переоденусь.

В нижнем ящике шкафа лежал ярко-фиолетовый костюм для занятий йогой, который я купила в прошлом году, но до сих пор ни разу не надела. В тускло освещенном магазине он мне очень понравился, но когда я принесла его домой, то поняла, что он не только очень плотно облегает меня, подобно второй коже, но еще и блестит. Не стоит уточнять, что в этом костюме мой живот был полностью открыт, а глубокое декольте тоже демонстрировало много чего интересного. Я посчитала этот костюм слишком вызывающим для групповых занятий, поэтому запрятала его в шкаф до лучших времен. Но раз Рид на этих выходных был всего лишь другом, то он, конечно же, ничего не заметит. Переодевшись и внимательно рассмотрев свое отражение в зеркале, я с трудом сдержала смех. На фоне этого наряда мои розовые шортики были сама скромность.

Вернувшись в гостиную, я изо всех сил старалась себя вести как ни в чем не бывало. Рид пил кофе и рассматривал фотографии в рамках, висевшие на стенах. Когда он увидел мой наряд, то едва не поперхнулся.

– Ты собираешься поехать в этом?

– Да. Тебе нравится? – Я покрутилась, чтобы он смог хорошенько рассмотреть костюм, который сзади облегал меня так же плотно, как и спереди. – Он немного тесноват, но ты сам сказал, что именно такую одежду советуют профессионалы. А раз ты будешь целый день находиться позади меня, то я подумала, что нет ничего страшного – ведь мою задницу будет видеть мой друг, а друг и мужчина – это же не одно и то же.

* * *