устыдились бы своего несовершенства. Она держит меня за руку и всячески демонстрирует, что вот он, граф, графее некуда. Я снимаю с лица гоглы и платок, демонстрируя свою непрезентабельную потасканную харю.

— Это он! Это точно он! Я его помню! — кричат из зала не то выпускники первого потока, которые видели меня в «михайловских ученичествах», не то нанятые Мейсером клакёры.

Но мой сертификат соответствия — вечно юная графиня Нагма, её точно ни с кем не спутаешь. Годы идут, она так же юна, но почему-то это ни у кого не вызывает вопросов. Мне кажется, её тут вообще воспринимают не как человека, а как священный аспект графа Морикарского. Нечто вроде самоходного нимба на ножках. Атрибут его полубожественности, ниспосланный, надо полагать, непосредственно Искупителем.

— Я действительно жив, и я вернулся, — вещает граф Морикарский с площадки обслуживания тяжёлого пресса, — и я стою перед вами. А тот, кто подбивал вас на бунт, лишь пытается украсть моё имя. Я разберусь с ним, а вы возвращайтесь к работе. Багратия и Киндур собирают войска у границ, нашей армии нужно оружие.

— Но почему тут армия Перидора? — кричит кто-то снизу.

— Потому что Император хочет защитить вас от самозванца, орудующего на Юге. Вскоре я решу эту проблему, и войска уйдут. Вы — мои люди. Люди графства. Люди будущего. Вы доверяете своему графу?

— Мы верим тебе, Михаил Док!

Что и требовалось доказать. «Вы слышите меня, бандерлоги?» Эта музыка будет вечной.

* * *

— Мы мирные люди, но наш бронепоезд… — пропел я себе под нос.

Фред покосился на меня с удивлением — вот что значит другой культурный бэкграунд. Ему не смешно. Ладно, буду смеяться один. Потому что это же бронепоезд!

— Когда вы успели его сделать?

— Мы его не делали, — кривится Фред. — Просто в голову не пришло. И мне теперь стыдно. Идеальное же решение для Юга! Большие расстояния, плоская местность, развитая сеть железных дорог. А мы прощёлкали. Пришлось готовый тащить.

— И где такие берут?

— Там же, откуда мы взяли мигрантов. В том срезе кататься на нём уже некому, а среди твоих поданных есть те, кто умеет с такими обращаться. Мы без труда набрали экипаж — и механиков, и машинистов, и канониров. Вот, кстати, командир, будьте знакомы. Телван Богорот.

— Граф! Рад служить вам, граф!

Нагма восторженно присвистывает — командир бронепоезда одет как стимпанк-капитан из её анимешек. Есть даже фуражка с гоглами на тулье. Наверное, взяли в комплекте с поездом, потому что остальная команда тоже одета непривычно, но единообразно. Вариант военной формы для технарей — с крагами и кожаными вставками везде. Скорее экзотично, чем практично, но дочь в восторге.

— Граф, какое имя вы дадите панзертрейну?

— У него должно быть имя?

— Разумеется! Панзертрейн как корабль! Ни один корабль не выйдет в море без имени! Наш мир погиб, наши названия утратили смысл, ему нужно новое имя!

— Э… — озадачился я. — Как-то не готов к такому внезапному неймингу… Нагма, есть идеи?

— И ты ещё сомневаешься? — в её зелёных глазищах скачут весёлые чертенята. — Конечно же «Катрин!»

* * *

Бронепоезд «Катрин» буднично отбыл из здешней зимы в южное тепло. Свистнул и дёрнул бронированный паровоз, грохнули сцепки, покатился назад заснеженный графский замок, ставший на время (я надеюсь) лагерем армейского корпуса Перидора, что вовсе не украшает окрестности. Вслед нам (точнее, в сторону тоннеля, но всё равно неприятно), смотрит батарея полевых орудий. И поневоле начинаешь думать, а как нас встретят, когда мы вернёмся?

Вскоре передняя наблюдательно-противоминная платформа, нагруженная рельсовыми сборками и щебнем, нырнула под его своды. Наш вояж начался.

«Панзертрейн», как назвал его бравый командир, — это лёгкий бронепоезд. Блиндированные вагоны, восьмидесятимиллиметровые горные пушки на открытых платформах, защищённые лишь мешками с песком. Зато тут есть то, что Корц с Фредом вообще-то планировали на следующий технологический этап — пулемёты. Они достались нам вместе с бронепоездом, не снимать же? Примитивные, неудобные, с водяным охлаждением и матерчатыми лентами подачи, они продемонстрируют миру идею автоматического оружия, и назад этот фарш будет уже не провернуть.

Фред объяснял мне, почему мы не спешим внедрять даже автоматические винтовки, хотя технически они ненамного сложнее магазинок.

— Автоматическое оружие радикально меняет тактику стрелкового боя — вместо прицельной стрельбы приходит «стрельба на подавление». Но это епархия Корца, для меня важнее, что оно немедля потребует увеличить на порядок мощности патронных заводов. Это возможно, но только в ущерб другим проектам, потому что рост трудовых ресурсов пока отстаёт от роста промышленных мощностей.

Теперь, наверное, придётся Фреду этим вопросом озаботиться. Но пока что у нас монополия, а остальным — сюрприз. Бронепоезд «Катрин» способен неприятно удивить любого противника.

Кстати, принцесса, узнав, была в восторге. Я сомневался — не всякая леди правильно поймёт, если в её честь назовут бронепоезд, но Нагма не ошиблась.

— Спасибо, мой паладин. Пусть моё имя защищает в пути, а я буду ждать тебя с победой.

Удивительная девушка.

Пулемёты — это не все наши сюрпризы. Команда Мейсера относится к угрозе самозванца более чем серьёзно, поэтому с нами выдвинулась половина команды Слона. И сам Слон. Это не просто полтора десятка современных стволов, это такие бонусы, как, например, воздушная разведка с беспилотников, которая исключает вероятность неожиданной атаки и позволяет контролировать состояние пути до того, как поезд навернётся с разобранных рельсов. А ещё это Лирания.

— Я не понимаю, почему мы просто его не грохнем? — бухтит Слон. — Нет, бронепоезд — это очень романтично, не спорю, но лучше бы снова взяли в аренду тот флаер. Мы бы с Лиркой махом проблему решили. Бац — и в голове дырка.

— Слишком много трупов одного графа выходит, — возражаю я. — Народ не поймёт. Кроме того, Теконис очень просил взять самозванца живым. Что-то у него опять не сходится в его колдунстве, и он жаждет выяснить, что именно.

— Знаешь, Докище, я с ними и раньше работал. Бывали накладки, не без того. Но никогда не видел, чтобы настолько через жопу шло. Может, и правда, с этим срезом что-то не так?

— Со срезом или с нами? — озвучил я наконец то, что читал в косых взглядах Мейсера.

— Если они и считают твою дочку виноватой, то мне об этом, сам понимаешь, не сообщают. Это