– Ну что, мама, отнесу тебя домой.

Выбросив из головы все мысли, Мари сосредоточилась на одном: надо поднять Леду – осторожно, бережно. Она не пыталась вытащить Леду из воды, а, поддерживая ее, быстро и бесшумно пошла по мелководью вниз по течению и наконец, словно призрак, вынырнула из дымовой завесы.

Мари остановилась, отдышалась. День, вначале такой ясный и теплый, обернулся хмурым и прохладным. С нагретой, влажной лесной почвы поднимался туман, и Мари, оглянувшись, уже не смогла разобрать, где туман, а где дым. Вздрогнув от изумления, она поняла, что уже вечереет, через каких-нибудь пару часов солнце закатится. Она перехватила тело Леды и пристроила его на себе поудобнее, чтобы руки-ноги не болтались. Голова Леды свесилась ей на плечо. Склонив на миг голову, Мари уловила знакомый аромат розовой воды, которой Леда всегда промывала волосы.

– Все хорошо, мама. Я с тобой, всегда с тобой, – шептала Мари. – Уже поздно, но тебе сегодня ничего не нужно делать, только спать. В кои-то веки ничего не нужно делать, только спать.

Мари стремительно выбралась на берег и проворно взбежала вверх по отлогому склону. Повернулась лицом к югу, отыскала оленью тропу и пустилась в длинный, тяжелый путь, что приведет Леду домой насовсем.

* * *

Вначале мама казалась легонькой, словно Мари несла дитя, но вскоре руки у девушки заныли, ноги сделались чугунными, неуклюжими, дыхание сбилось. Солнце скрылось за облаками, и Мари не знала, как притянуть к себе его огненную силу. Каменная неподвижность Леды терзала ее сердце, мешала идти, действовать. Мари заковыляла дальше, силой заставляя ноги нести ее вперед – она боялась, что если остановится хоть на минуту передохнуть, то уже не тронется с места. Близилась ночь, и Мари старалась не думать о том, что с наступлением темноты тело Леды станет магнитом для самых страшных ползучих лесных падальщиков.

Неудержимый соблазн родился в уме Мари, притупившемся от горя. Будто наблюдая за собой со стороны, она представила, что будет, если тьма застигнет ее в чаще со страшной ношей. Тогда не придется ничего делать, лишь сесть на землю, обняв маму, закрыть глаза и наконец отдохнуть. Может быть, даже уснуть, ведь она так устала, так устала. Тьма и ползучие твари довершат дело. Если она не дойдет до дома, до спасительной норы, то никогда не узнает, каким будет первое утро без Леды, и другое, и третье, потому что вслед за жизнью Леды оборвется и ее жизнь.

Но Мари знала, на что обрекает щенка, если не вернется домой. Ригель умрет – зачахнет в одиночестве и тоске, все равно что похороненный заживо.

Мари ни за что не поступит так со своим спутником.

И она, спотыкаясь, двинулась дальше, хотя руки онемели, а ноги словно налились свинцом. Узкая тропинка разветвлялась, и Мари остановилась, с трудом переводя дызание и утирая пот, застилавший глаза. Куда дальше? Куда? Мари заморгала, озираясь. Не могла она заблудиться, лес был ей домом. Направо. Отсюда все тропы ведут направо.

Мари свернула вправо, споткнулась о корень, вскрикнула и мешком рухнула на землю, невольно изогнувшись, чтобы защитить Леду от удара. Острая боль пронзила запястье, Мари застонала и растянулась на земле, переплетясь с Ледой.

Девушка попыталась встать. Расправила тяжелые, неподвижные руки и ноги Леды, взяла ее на руки, словно любимое дитя. Леда столько раз брала на руки Мари, обнимала, успокаивала, когда та разбивала коленку или плакала оттого, что не похожа на собратьев.

Но на сей раз Мари не смогла подняться, а Леда уже не могла ее утешить.

– Я не готова, мама. – Мари откинула пряди волос с мраморного лица Леды. – Не готова жить без тебя. Что мне делать?

Впереди на тропе хрустнула ветка, и сердце у Мари затрепетало от дикого, первобытного ужаса. Дрожащей рукой придерживая Леду, другую руку она запустила в сумку, лихорадочно ища пращу, готовясь к новым испытаниям этого страшного дня.

Вышедшая из тумана девушка без конца испуганно оглядывалась назад и потому не сразу заметила Мари. Наконец увидев ее на земле, с телом матери, она застыла как вкопанная, вытаращив глаза.

– О нет! Неужели это Леда? Быть того не может!

Гнев, искренний и праведный, был для Мари куда терпимее, чем сочувствие.

– Что ты здесь делаешь, Зора?

Девушка подалась вперед, не отрывая взгляда от застывшего, бледного лица Леды.

– О Мать-Земля! Она умерла? О нет, нет! – Лицо Зоры перекосилось от ужаса и недоумения; она склонилась над Ледой, глядя на нее одну и будто не замечая Мари.

Внутри у Мари что-то оборвалось. Рука, будто по собственной воле, змеей обвилась вокруг запястья Зоры. Та, тихонько вскрикнув, посмотрела Мари в глаза, и то, что она прочла в них, заставило ее отпрянуть.

Мари сжала руку Зоры, нарочно вывернула ее, чтобы причинить боль.

– Отвечай на мой вопрос, Зора. Что ты здесь делаешь?

– Я… я… Леду искала, конечно, – сказала Зора, пытаясь напустить на себя привычную надменность. – Я же ее ученица, и солнце вот-вот зайдет.

– Нет у нее больше учениц. Уходи. – Мари оттолкнула Зору, выпустив ее руку.

Та покачнулась, но устояла на ногах и, понизив голос почти до шепота, спросила:

– Как же это случилось, Мари?

Мари глянула на Зору в упор.

– Ты бросила ее умирать, и она умерла.

Зора заморгала.

– Что ты несешь? Не бросала я ее умирать!

– Не ври! – в гневе обрушилась на Зору Мари. – Я была рядом. Я все видела. Когда Псобратья пришли на Поляну, ты подозвала к себе мужчин, закричала: спасите меня! И вы удрали, все вместе, а маму оставили умирать! – Мари кипела от ярости, с губ слетала слюна.

– Но я думала, она тоже бросится бежать! Я не предполагала, что с ней что-то случится. Откуда я знала? – В голосе Зоры слышалось отчаяние. – Леда нужна Клану, нужна мне!

– Это тебе-то нужна Леда? – Мари помотала головой. – Зора, ты самовлюбленная дрянь. И никто тебе ничего на блюдечке не поднесет, тем более теперь, когда моя мама умерла.

Зора приосанилась, задрала подбородок.

– Тебе сейчас больно, я все понимаю. И постараюсь забыть твои слова.

– Нет уж! – шикнула Мари. – Не вздумай забыть мои слова! Помни их, всегда помни и держись от меня подальше!

– Но кто теперь будет омывать Клан от ночной лихорадки? Сегодня третья ночь! И кто будет меня учить?

– Сама разберешься. – Мари презрительно отвернулась и попыталась поднять Леду. Зажмурила на миг глаза и, собрав все силы, попробовала встать.

Ей это почти удалось, но усталость взяла свое. Мари уронила бы Леду, но Зора вдруг выступила вперед, подхватила ее, взвалив Мари на плечо.

Мари подняла голову, посмотрела в серые глаза Зоры.

– Давай помогу донести твою маму до дома. И похоронить помогу, – кротко сказала Зора.