Обратимся к другому вопросу, а именно: хотели ли германские промышленники войны, и приложили ли они руку к ее развязыванию?

Томас снимает с них это обвинение. В книге «По вопросу о вине германской экономики» (1946) он писал:

«Германская промышленность понимала, что только мир и согласие с Западом может обеспечить процветание… У них не было ни малейшего желания войны. У представителей индустрии не было захватнических планов. Они никогда не желали столкновения.

Геринг и Гитлер были настроены против лидеров промышленности. Они считали, что те не умеют хранить секреты. Но поскольку промышленники обладали основной продукцией и капиталом, Гитлер изменил свое отношение.

В 1937 году Гитлер уверял, что Германия ведет только подготовку к обороне. У них [промышленников] были основания верить ему….

Германия вступила в войну, будучи весьма слабо подготовленной, и капитулировала бы еще раньше, если бы не ресурсы захваченных ею стран».

Телфорд Тейлор косвенно подтверждал, что германские промышленники не вели накопления стратегических запасов на случай войны[60]: «Удивительно, но, как показывают воспоминания генерала Томаса и многие источники, в течение четырех лет велась лишь частичная мобилизация экономики, то есть ее перевод на военные рельсы, а всеобщая мобилизация началась лишь в 1943 году, когда рейхсминистром вооружения стал Альберт Шпеер».

Летом 1938 года, за год до развязывания Гитлером Второй мировой войны, Инспекция по надзору за металлургией и сталелитейной промышленностью, тайная организация, работающая на министерство экономики, своего рода экономическое гестапо, представила два отчета, до сих пор не опубликованные. В первом, от 25 июля 1938 года, речь шла о возможности производства чугуна в плашках и стали в слитках на случай, если уменьшится импорт руды из других стран; во втором, от 31 августа, говорилось о мобилизации запасов железа.

Эти два отчета свидетельствуют о том, что тяжелая промышленность Германии не делала никаких запасов в подготовке к войне.

В докладе от 25 июля говорилось: «В случае прекращения поставок сырья из-за границы производство чугуна в плашках, которого сейчас производится ежемесячно в среднем 1,5 млн тонн, и стали в слитках, которой производится в среднем 1,85 млн тонн, может упасть на 300 тыс. тонн в месяц и продолжаться лишь около четырех месяцев. По истечении этого срока будут полностью исчерпаны все запасы руды и шлака, находящиеся на территории всего рейха у различных сталеплавильных заводов… Поэтому после четвертого месяца можно будет рассчитывать только на 324 тыс. тонн чугуна в плашках. А стали в слитках будет производиться только 550–600 тыс. тонн».

В другом отчете, где ставился вопрос о резервах самородных руд, которые можно будет мобилизовать в том случае, если Германия будет лишена возможности импортировать их, отмечено: «.включая все наличные резервы, в случае войны необходимые 1,3 млн тонн могут быть использованы в течение 6,5 месяца. По истечении этого срока германские резервы могут обеспечить только половину этого количества».

Однако, подчеркивается в отчете, это только в лучшем случае, то есть если военные действия противника не помешают их добыче.

Оба отчета определенно указывают на сильнейшую зависимость Германии от иностранных держав в поставках сырья для производства стали и чугуна. Как свидетельствовал на Нюрнбергском процессе Якоб В. Райхерт, исполнительный директор Объединения металлургической промышленности: «Если индустрия, чьи потребности в железе и магнии на 80 % обеспечиваются поставками из других стран, ставит своей целью войну, она совершает самоубийство».

5. Сам Гитлер старался держать лидеров промышленности в неведении относительно своих агрессивных планов. Первый намек о намерении начать войну он сделал на секретном совещании 15 ноября 1937 года, содержание которого стало известно благодаря появлению в печати Протокола Госсбаха. Фридриху Госсбаху, в то время майору, было поручено вести протокол этого совещания, куда Гитлер пригласил только министра иностранных дел фон Нойрата, министра обороны генерала фон Бломберга, а также глав армии, флота и военно-воздушных сил генерала фон Фрича, адмирала Эриха Редера и генерала Геринга.

Примечательно, что ни один представитель делового мира приглашен не был. Помимо Гитлера, только шесть человек, пять из которых были военными, услышали из уст фюрера, что все его заявления о мире были ложью.

Следующий инцидент показывает, насколько тщательно Гитлер скрывал свои агрессивные намерения.

Фердинанд Порше, сконструировавший компактный автомобиль «фольксваген», народный автомобиль, на приобретение которого копили деньги сотни тысяч немцев, явился к Гитлеру в октябре 1937 года, до сооружения огромного завода в Вольфбурге рядом с Брунсвиком по приказу нацистского режима. Порше знал, что Германия усиленно готовится к войне.

Он задал Гитлеру прямой вопрос: есть ли вероятность, что завод «Фольксваген» будет переведен на военное производство? Затем объяснил причину своего вопроса. Во-первых, он планирует соорудить дороги для испытания автомобилей из деревянных брусьев, а не из бетона или асфальта. Если завод будет переведен на производство оборонной продукции, он станет завидной целью для авиации противника, которая наверняка будет сбрасывать на деревянные дороги зажигательные бомбы. Однако, если Гитлер заверит его, что на заводе не будет производиться ничего, кроме дешевых автомашин для населения, и что он не ожидает войны, то он, Порше, приступит к выполнению своего плана, то есть строительству дорог для испытаний с деревянным покрытием.

Во-вторых, сказал он, на заводе мирного назначения окна устанавливаются перпендикулярно земле. А на оборонных заводах их следует устанавливать под углом, чтобы шпионы, летающие на вражеских самолетах, не видели, какими механизмами и оборудованием оснащено данное предприятие.

Адольф Гитлер решительно отрицал опасность какой-либо войны; он и не думает ее начинать, так что Порше может спокойно приступить к осуществлению своих планов.

Но когда в сентябре 1939 года началась война, Герман Геринг сразу реквизировал «Фольксваген» для нужд люфтваффе. Тысячи простых людей, копивших деньги на «фольксваген», так и не получили своих машин, а деньги, депонированные на специальном банковском счете, были переведены в военный заем. Вместо «фольксвагена» был разработан и построен немецкий вездеход, аналог американского джипа.

6. Тот факт, что производство оборонной промышленности стало расти после того, как в 1935 году Гитлер начал перевооружение, промышленники рассматривали не как подготовку к войне, а как естественный результат безнаказанного нарушения Гитлером условий Версальского договора и восстановления полной независимости Германии.

Генерал Томас утверждал[61]: «Было бы несправедливо не согласиться с лидерами германской индустрии в том, что у них были все основания верить обещаниям Гитлера, что они понимали перевооружение только как меры для защиты отечества и считали своим патриотическим долгом помогать этой цели».