Строители стен заверили меня, что в пещере я найду одно из золотых яблок, которые мы искали. Но когда мы приблизились к цели, мне пришло в голову, что троянцы могли запросто наврать, чтобы только избавиться от меня. Несомненно, что как только где еще появится морское чудовище, меня будут снова рады встретить в Трое или в другом месте, но я начал понимать, что в другое время людям в моем присутствии становилось неуютно.

– Энк, как думаешь, они могли наврать? – спросил я, обсуждая дело с моим племянником после того, как мы обследовали уже третью или четвертую оказавшуюся пустой пещеру. – Рассказали нам эту дикую историю о разбойнике и его золотых яблоках, чтобы от нас избавиться? Ты говоришь, что порой я могу испугать.

– Да, Гер, бывает. И они вполне могли захотеть отправить нас подальше.

Но сейчас не это нас волновало. Антей и его странные яблоки оказались такой же явью, как и другие чудовища, с которыми мне приходилось сталкиваться.

Мы медленно шли вдоль негостеприимного берега, терпеливо выспрашивая у каждого, кто нам попадался, дорогу. Встречались нам бедные рыбаки и собиратели птичьих яиц. Временами нам удавалось вытрясти из тех, кто не настолько боялся Антея, чтобы вообще не упоминать его имени, подтверждение тому, что он и вправду живет в пещере, спит там прямо на земле, чтобы не расслабляться и все время быть наготове к любым случайностям. Эти люди даже точно указали нам, где эта пещера находится, вместе с тем настоятельно советуя нам туда не соваться.

Когда мы по описанию нашли нужное нам место, мы затащили нашу лодку на берег и просто оставили ее там, надеясь, что волшебная сила защитит ее от воров и волн. Затем мы пустились в путь по каменистому берегу. Это было странное, дикое место, где было полным-полно пещер, в которые при высоком прибое плескали волны.

Энкид показал мне признаки того, что мы приближаемся к цели, прежде, чем мы увидели самого Антея.

Мой племянник шел наклонившись, глядя на землю. Вдруг он выпрямился и тихо-тихо сказал:

– Теперь я понимаю, дядя, о чем троянцы забыли нам рассказать.

– О чем?

Энкид сделал вид, что напряженно размышляет, прежде чем дал мне ответ.

– Я думаю, это ради нашего же блага. Они не хотели лишать нас присутствия духа, пока мы не заберемся слишком далеко.

– Во имя богов, ты скажешь мне, что это, или нет? Или мне придушить тебя?

– Тихо, тихо. Дело в том, что Антей – гигант. – И мой племянник шагнул назад и торжественно показал на землю.

На мгновение я просто потерял дар речи. Затем, закипев от гнева, я чуть не приказал моему спутнику перестать паясничать и заняться делом, но тут я увидел то, на что он мне показывал. На мокром прибрежном песке виднелся ясный отпечаток гигантской стопы, пятипалой, человеческой по виду, но не по величине.

Мы успели пройти не более сотни ярдов, когда Энкид внезапно остановился и положил мне руку на плечо. Я едва услышал его шепот:

– Гер, вон он.

Я посмотрел туда, куда глядел он, и увидел косматый бурый затылок гигантской головы, торчавшей из скал в тридцати ярдах от нас. И тут я в священном ужасе шепотом призвал богов.

Осторожно и тихо мы пошли в сторону, пока не смогли увидеть нашу находку целиком. Конечно, первое, что поразило нас в этом человеке, то есть существе – с первого взгляда я не понял, к какому именно виду его отнести, – что он был действительно чудовищного роста. Представьте человека, точнее, его грубое подобие футов в двенадцать ростом, причем весьма крепкого сложения.

Второе, что меня поразило, было смутное ощущение какой-то неправильности пропорций во всем его теле.

Продолжая рассматривать нашу цель с расстояния в тридцать ярдов, я поначалу подумал, что это, может быть, не настоящий гигант или титан, сын Посейдона и Геи, а человек, наполненный магией земли. Подумав об этом хладнокровно, как мог, я решил, что если Антей настоящий гигант и легенды, в конце концов, все же не во всем врут, то он самый низкорослый из гигантов.

И все же двенадцать футов – это вам не шесть, а я и до шести-то не дотянул. «Это не человек», – пришел я к неизбежному выводу после краткого наблюдения. Я решил так, несмотря на то, что существо передо мной было одето в подобие одежды, сшитое из шкур различных зверей.

Чем дольше я рассматривал его, тем более я убеждался в том, что его тело было не просто больше человеческого, но и плоть у него иная. Я не сомневался, что это было одно из тех ужасных существ, о которых пытались мне рассказать Дедал и Гермес.

Еще одной важной вещью было то, что кожа Антея была темной и зернистой, как земля. Я был даже несколько удивлен, увидев, что она растягивается при движении, как самая обычная кожа. Морщинки, которые были там же, где обычно у людей, образовывались медленно.

Вместо того, чтобы сразу подойти и схватиться с ним в открытую, я решил немного понаблюдать за ним. Всегда есть опасность, что поблизости шляется еще один гигант. Медленно передвигаясь, мы нашли место, откуда его было видно лучше, чем между двух валунов на холме. Мы увидели, как он убил крупную овцу, свернув ей шею, словно цыпленку. Затем он целиком зажарил ее на костре и сожрал ее тоже целиком, с костями и внутренностями, оставив лишь шкуру, которую он стянул чулком с тушки и отер ею руки. Больше я не видел рядом овец, и мы решили, что Антей не держит стада, и та, которую он сожрал, была им украдена.

Наблюдая за его грубой трапезой, мы с Энкидом порой шепотом перебрасывались замечаниями, но по большей части наблюдали молча. Прикинув наши шансы, мы сумели незаметно подобраться поближе. Чем ближе и дольше я его рассматривал, тем менее похожим на человека казался мне гигант. Разница, как я уже сказал, была не только в росте. Его лоб был скошен к затылку гораздо сильнее, чем у любого человека, какого мне приходилось видеть.

Волосы на его теле и голове росли уродливыми пучками, а не более-менее равномерно, как у человека.

Лицо, на котором не было и намека на бороду или усы, было совершенно бесстрастно, таким и оставалось оно все время потом. Мощные челюсти постоянно работали. Он прекращал жевать, лишь чтобы выплюнуть кусок, который показался ему невкусным. Глаза у него были темными, и мне показалось, что с ними что-то не так.

Это существо или тварь – мне все труднее было думать о нем как о живом существе – было настолько неестественным, что у меня мурашки по коже поползли.

Мы с Энкидом постепенно приближались. Кроме прочего, мне хотелось понять, насколько чуток мой враг и насколько живо он соображает. Для удобства я оставил палицу позади, засунув ее в трещину между двумя камнями рукоятью вверх, чтобы можно было быстро ее выдернуть, ежели придется.

Как и должно было случиться, мы слишком уж долго испытывали нашу удачу. Гигант, первый в моей жизни (если бы ему повезло, он мог бы и последним оказаться), наконец заметил Энкида футах в сорока, вскочил и бросился к нему. Намерения у него были отнюдь не дружелюбные – как будто человек, который терпеть не может мышей или жуков, заметил эту тварь там, где она уж совершенно нежелательна.