Почувствовав, что готов, Тобиус начал атаку. Сначала несколько мощных ударов по блоку, резкий заход справа и еще несколько ударов, уход от ответной атаки, нырок и удар в живот, вновь нырок, блок от удара справа, пропущенный удар по уху, от которого все в голове перетряслось. Чемпионка не упустила момента и добавила в скулу, но следующий удар волшебник отвел взмахом руки, затем еще раз заехал ей в живот, ударил в лицо и начал работать кулаками как молотами, замещая отсутствие опыта скоростью и силой выше средних человеческих возможностей. Два удара в челюсть завершили бой — чемпионка рухнула на пол, раскинув руки. Зрители подняли разноголосый крик — некоторые готовились праздновать выигрышную ставку, но большинство разочарованно плевались.

Одевшись, Тобиус подошел к мрачной устроительнице, которая уже закончила раздавать деньги.

— Серебра по курсу ривенского ирена на полторы монеты сверх моей ставки и скарб того неудачливого драчуна, пожалуйста.

Неохотно, но честно она отсчитала деньги и указала на кучку вещей у стены, но на этом не отстала.

— Постой-постой, южанин, не спеши! Слушай, ты неплохо дерешься, хотя по тебе и не скажешь. За неделю мы так на ставках наживемся, что век холода не узнаем!

— Не интересует.

— Постой, чужестранец! Она же теперь долго драться не сможет! Ты нас заработка лишил! Думаешь, мы с сестрой от большой любви этим занимаемся?

— Так это твоя сестра…

Тобиус посмотрел на бывшую противницу, которая как раз пришла в себя и, пошатываясь, встала на ноги. Он не испытал ни стыда, ни жалости, которых можно было бы ожидать. Отнюдь, волшебникам чужды всякие бредни вроде того, что нельзя бить женщин, наносить удар ножом в спину, добивать лежачего и всего такого прочего. У них был совершенно иной кодекс чести и понятия об ее, чести, применении. Но все же он приблизился к битой чемпионке.

— Я лекарь, позволь поправить тебе нос. Знаешь, будет жаль портить такое красивое личико кривой переносицей… еще более кривой, чем раньше.

Орийка, не привыкшая к иным комплиментам, кроме восхищения своей силой и бойцовскими навыками, всерьез задумалась, как бы и наглому южанину нос не подправить за такие издевки. Но улыбался Тобиус так мягко и искренне, что она не смогла. Женщина почувствовала терпкий и незнакомый аромат лечебных трав, исходящий от горячих мягких пальцев, а потом по ее телу разлилось тепло, боль отступила, усталость растворилась, щеки и уши покраснели.

— Вот, теперь как новая. Прощай.

Пробираясь по залу к своему столику, Тобиус остро ощущал чужое внимание.

— Держи.

— Ну ты и фрухьт, мудрейший! — Широко улыбаясь, едва ли не приплясывая на месте, Том Бэлза стал натягивать свои вещи. — Правду говорят про вас, ривских волшебников, — вы как эти, орки!

— Во-первых, либо «ривенских», либо «ривов». Слово «ривенские» обозначает наше происхождение из королевства Ривен как представителей ремесла, но как народ мы — ривы, а не ривцы. Во-вторых, если бы я хотел, чтобы все знали, что я маг, я бы сам об этом орал во всю глотку. И в-третьих, почему орки?!

— Ну прости-прости! — Бэлза уже полностью оделся и сел обратно за стол. — Я постоянно забываю. Не обижаешься на меня?

— Я ни на кого не обижаюсь, Том. Обида — это удел детей, у которых маленькие, незначительные заботы. Сейчас я просто думаю, что без особого смысла привлек к себе внимание. Мне это совсем не нужно.

Серый магистр подождал, когда интерес к нему приутихнет, и стал внимательнее осматривать зал. Наибольшего внимания с его стороны удостоилась компания за сдвинутыми столами, где особенно сильно выделялись двое, сидящие в самом центре и меряющиеся силой, как сказал бы Тобиуш Гофер, «на кулачках». Один статью и мужественной красотой походил на далийского эльфа, как их принято представлять. Его длинные белые волосы падали на широкие мощные плечи, тонко выделанная кожа куртки натягивалась на мощных грудных мышцах, а вытянутое лицо с правильными чертами было и веселым, и злым, и высокомерным одновременно. Руку этого северянина сжимала рука второго любопытного типа, тот был еще шире в плечах и довольно уродлив, с грубым лицом, не отягощенным и тенью мыслей, немытыми спутанными космами черного цвета и встопорщенной бородой. Мускулы на этом пещерном человеке бугрились валунами, в маленьких косых глазках поблескивало нечто дикое и опасное, как у громадного медведя. Беловолосый происходил со Стигги, второй явно был родом с Эриге.

Ученые мужи не брались объяснить — почему один из трех северных народов, эригейцы, в отличие от стиггийцев и орийцев, жгучие брюнеты? На Оре преобладали светло-русые, пшеничные оттенки волос, стиггийцы — те вообще рождались седыми как полярные совы, но на Эриге люди были черноволосыми, а кроме того, еще и приземистыми, мощными, более грубого, стойкого нрава.

— Тоже их заметил?

— Их трудно не заметить, думаю, даже Бальден не решился бы выйти с ними врукопашную… хотя нет, вру, Бальден бы вышел и против харандийского тролля. Кто они?

Том хотел было спросить, кто такой Бальден, но решил не раздражать волшебника лишний раз.

— Мои главные конкуренты в борьбе за руку конани, мудрейший.

— Йофрид.

— Кого?

— Конани Йофрид, так ее зовут.

— Ты уверен?

— Ну да, а ты что, не знал имени своей суженой?

— Ну… я думал, это приставка к титулу. «Конани-йофрид, великая правительница» или что-то вроде. Ну кто мог подумать, что у юной девы может быть такое имя?!

— Забыли. Так кто они?

— Э… Балахас Ердевинд, тот, что светловолосый, и Монго Бусхенглаф, тот, у которого отец был медведем. Или мать. Или оба.

Тобиус улыбнулся.

— Они уже месяц здесь пируют, — продолжил Томех, — ожидая, пока наберется достаточно женихов.

— Значит, пачками отправляют.

— Ага. Завтра утром поедем в Карденвиг, крепость конани.

— И ты будешь с ними.

— Мудрейший, завтра тут станет пусто. Почти все южане здесь сидят и ждут, когда им откроют верхние ворота. Может, и ты с нами?

— Я не хочу составлять тебе лишнюю конкуренцию. Трон Оры для меня неинтересен и недосягаем. Если буду отвлекаться на всякую чепуху, то застряну здесь надолго.

— Но как ты выберешься из города? Знаешь, они ведь не пускают никого наружу…

— Ерунда. Я умею летать и телепортироваться, а над городом нет никаких охранных куполов или заклинаний-ищеек.

— Летать… — восхищенно протянул Бэлза.

Тобиус же дернулся, будто его укусила злая блоха. И причиной тому послужил взгляд орийки за дальним столом. Незнакомая женщина посматривала на волшебника слишком уж внимательно. Вскоре он заметил еще несколько подобных женских взглядов, странных и непривычных. В них не читалось ни зла, ни добра, только какая-то неприятная сальность и лихорадочный блеск. И хотя прежде подобные мысли никогда не пугали волшебника, он вдруг почувствовал себя голым под чьими-то потными жадными руками… Ощущение оказалось мерзейшим. Алестан был совершенно прав, Ора — это другой мир, где все перевернуто вверх тормашками.