— Еще чуть-чуть! — хрипел Тобиус, задыхаясь от страха. — Почти!..

Крошка «Фредерика» медленно огибала драконью шею по самому широкому радиусу, при этом ухитряясь не перевернуться.

— Проходим! Проходим!

— Чего ты орешь?! Он же тебя услышит! — рыкнул капитан.

— В этой какофонии?!

— Он же дракон!

— Он морской дракон! Он слышит в воде, а здесь для него все — один и тот же шум! Мы прошли! Он за кормой! — Тобиус едва не плакал от счастья.

— Метнись вниз, пусть включают волногон!

— Нет!

— Что значит «нет»?! — Капитан не привык слышать это слово на своем корабле, но за последнюю неделю проклятый волшебник накормил его этими «нет» по самое «не могу». — Надо уйти как можно быстрее! Волногон…

— Ты ни ахога не понимаешь, как работает волногон! Этот дракон — аттран! Он набирает двести узлов без усилий, одним гребком ласт! Волногон лишь привлечет его вибрацией! Аттраны чувствуют вибрацию всем телом!..

Внезапно все звуки, терзавшие слух и сердца людей доселе, были перекрыты одним новым, протяжным, ужасающим душу звуком, скрежещущим, клокочущим, но вместе с тем свистящим, таким громким, что дальше только порванные барабанные перепонки. Голос аттрана — прекрасная песнь в воде и кошмарный крик на воздухе.

Тобиус, дрожа всем телом, развернулся к корме и сквозь льющиеся с небес потоки воды встретился взглядом с горящими высоко в небе желто-серыми глазами. Дракон наконец-то заметил суденышко, осмелившееся пройти так близко от него. Его изящная тонкая шея изогнулась красиво, спуская голову пониже, и серый магистр, видевший это, совершенно ясно, без капли самообмана понимал, что вот-вот погибнет. Потому что это был дракон, а драконы неуязвимы к магии. Их белое пламя разрушает любые магические защиты, как и все, с чем соприкоснется. И пусть аттраны давно потеряли способность выдыхать огонь, менее смертоносными они от этого не стали.

— Джассар, помоги мне…

Тобиус вскинул посох, направив острие прямо в морду дракона, и, выкрикнув всего несколько слов, открыл огонь. Он буквально выстрелил в драконью морду струей живого природного пламени. То был не короткий удар, а мощная продолжительная струя раскаленного ревущего пламени, глотнув которого аттран с воплем отдернул голову и немедленно исчез в воде.

— Вот теперь можно запускать волногон!

Утро выдалось ярким и солнечным, небо своей невинной лазурной чистотой пыталось убедить, что прошлой ночью не было никакого смертоносного шторма, что маленьким людишкам на крохотной лодчонке все это просто привиделось. «Фредерика» вновь поймала фордевинд своими косыми парусами, и теперь капитану приходилось корпеть над картами, вычисляя новое положение корабля и прокладывая новый маршрут до Оры.

Тобиус сидел у фок-мачты и как ни в чем не бывало лепил из кусочка подсохшей древесной смолы одному ему понятное нечто, попыхивая трубкой. Время от времени он подносил смолу к носу и с удовольствием вдыхал ее запах. Тобиус также старательно не замечал людей и нелюдей, которые обложили его кругом и наблюдали за волшебником на некотором расстоянии. О том, что произошло ночью, знали все, но не в полном объеме — лишь со слов капитана: «…Посреди шторма шхуна едва не врезалась в дракона, а глазастый пассажир всех спас, и вообще отстаньте, тараканы сухопутные, у меня секстант заело!»

А людям и гномам было интересно: дракон же. Поэтому ненавязчиво, но целенаправленно пассажиры и даже некоторые матросы окружили волшебника и стали терпеливо ждать. Рядом с Тобиусом у мачты сел Томех. Сел с таким видом, будто ему тоже было что всем рассказать, хотя на самом деле и его жгло любопытство.

— Вы мне мешаете, — раздраженно проговорил магистр.

Но они не разошлись, а самые наглые даже подсели ближе.

— Слышь, парень, ты не тяни давай! Мы тоже имеем право знать, что здесь вчера творилось!

— Нет у вас никаких прав, — поморщился волшебник, — чушь все это.

— Ты давай это…

Фамильярное обращение злило Тобиуса. Говоривший рыжий здоровяк со встопорщенными волосами и упитанным нагловатым лицом раздражал своей напористостью и «простотой». Будучи выходцем с Шейного архипелага, он уже начал подбадривать своих соотечественников и остальных пассажиров на решительные требования, а маг, который не привык, чтобы к нему обращались без почтения, ощутил привкус поднимающейся злобы. Что ж, он сам решил изображать из себя простого смертного, и теперь приходилось терпеть все прилагающиеся к этому образу прелести. Встретившись взглядом с заводилой, волшебник незаметно метнул в него простейшее заклинание сапиентомантии Испуг. Рыжий дернул плечами, глядя на Тобиуса широко распахнутыми глазами, вздрогнул и сел прямо на палубу.

— Это был аттран, — сказал Тобиус наконец, чем заставил всех заткнуться. — Аттраны — вторые по величине драконы, известные людям. Крупнее них только сегохурты, также известные как «морские змеи». Средний аттран достигает больше ста двадцати шагов в длину и весит около ста пятидесяти тонн, его лапы давно превратились в огромные плавники, как и крылья, а хвост плоский и сильный, помогает рулить. Чешуя аттрана молочно-белая, а шея длинная и тонкая, голова острая, с зазубринами, похожая на гарпун. Эти драконы плавают в ледяных водах, не любят тепла и ненавидят огонь. Они потеряли умение выдыхать его, став морскими владыками. Но зато они умеют выдыхать потоки кипятка… или смертоносного холода. На этот счет бестиологи еще не сошлись во мнении.

Посмотрев на крошечную фигурку аттрана, слепленную из смолы, волшебник со злой улыбкой сжал пальцы.

— Так как же ты его победил? — тихо спросил Том, пытаясь заглянуть в лицо Тобиусу.

— Победил? Ты кем меня считаешь, Императором-драконом Грогана? Я простой человек, мне такое не по силам! Дракон опустил голову, чтобы лучше рассмотреть нас, потому что он существо водное, в воде и слышит, и видит лучше. А над водой он оказался подслеповат, наклонил голову к самому кораблю, громадную свою башку, а я схватил копье, — серый маг кивнул на свой посох, — и всадил ему прямо в ноздрю!

Слушатели охнули.

— Так почему же он не потопил нас ко всем…

— Потому что дракон — это животное. Он огромный, сильный, но глупый. Как акула. Она тоже плавает вокруг добычи, выясняет, не опасна ли та, а когда уверена, набрасывается и жрет. Дракон такой же, громадный, но не понимает, что соперников у него нет. Если бы он видел нас снизу, из воды, то не задумывался бы — потопил. Знает, что кораблики ему не опасны, но видел их только снизу. А над водой он нас не разглядел, не понял, что мы такое, получил моим копьем в нос, туда, где нет чешуи, мясо мягкое, много сосудов и нервных окончаний, испугался и ушел на глубину.

— Ага, — поделился один из слушателей с другим, — у меня тоже так, вырву волос из ноздри — а потом слез унять не могу! Нос — это дело такое, чуйствительное!

С того дня Тобиус, доселе бывший на корабле кем-то вроде молчаливого отщепенца, не искавшего компании почти ни с кем, словно укутался в ореол почтительного избегания. На него смотрели с опаской и уважением, как на человека сильного, но слишком грозного, чтобы искать с ним дружбы. Один только Томех все-таки выпытал правду о том, как был отважен морской ящер. Пассажиров не мучил вопрос, что за гудящий жар с оранжево-красными отсветами появился за мгновение до последнего драконьего вопля, они не интересовались, как «простой человек» увидел дракона в бушующем мраке, в то время как настоящие мореходы его не разглядели. Они просто об этом не думали.